1:8—19 Предостережения от участия в разбойных делах

Поучение начинается с обычного обращения к слушателю. Оно призывает молодых людей внимать (8) советам отца и матери, которые совместно руководят взаимоотношениями в семье, отношениями членов семьи с обществом и Богом (ср.:6:20; 10:1). Это наставление сопровождается обещанием (9), дополняющим те, которые упомянуты в ст. 2—7; оно подчеркивает не только благодетельную, но и привлекательную сторону мудрости. Наставление — это слово мудрости (см.: 1:1—7), но словом завет здесь передается еврейское слово «тора» (закон и обучение ему), что указывает на наличие неразрывной связи между стилем и содержанием литературы Премудрости и Торы (ср.: «слова», «заповеди», «мудрость» в 2:1–2). Это особенно ясно и четко вырисовывается в гл. 28.

Далее речь идет о практическом аспекте: в ст. 10 говорится о том, что может произойти и как надлежит реагировать на это, а в ст. 11 — 14 и 15 более конкретно рассматривается то, о чем только что было сказано обобщенно: неокрепшую юношескую душу могут манить неизведанные приключения, насилие, деньги, сила и чувство товарищества.

В ст. 16–19 приводится обоснование данного юноше совета. Приводимые доводы сопровождаются яркими образными примерами: стиль аргументации авторитетный, но не авторитарный. Грабеж — дело, достойное глупости. Пролитие крови, убийство (11) ведет к тому, что преступник сам губит свою душу (18). Глупость застилает глаза их, и они не видят беды, грозящей им (17). Та же мысль высказывается и в ст. 16. Здесь для обозначения греха используется слово «зло», оно встречается и в ст. 33, и в других местах книги и подчеркивает неизбежность зла, настигающего тех, кто причиняет его другим: они скоры на пролитие крови — своей собственной. Они насмехались над доверчивостью и наивностью своих жертв; теперь же наставник высмеивает их самих.

Примечания. 12 Преисподняя (шеол) и могила: (ср.: 27:20; 30:15–16; Пс. 48; Екк. 9; Ис. 5:14). После смерти тело человека хоронят в семейном склепе. Шеол не является физическим эквивалентом могилы или гробницы, в этом загробном мире человек находится в состоянии небытия. Образ шеола, ненасытной пропасти, широко распространился в мифах соседних с Израилем народов как образ бога Смерти, яростно поглощающего людей. В качестве синонимов шеола используются слова «могила» или «смерть».

1:20—33 Призыв к простаку, глупцу и самонадеянному человеку не пренебрегать мудростью во избежание несчастья

В ст. 20—21 премудрость представлена как женщина–пророк, которая провозглашает свою весть в местах собраний народа — «на улице, на площадях», — как это было принято в Израиле. В ст. 22–33 приводятся ее речи и возникает образ пророка, весть которого не востребована (ср.: Ис. 65), а позднее, когда народ захочет испросить ее совета, он уже не найдет ее (см.: ст. 23— 24,28). Такое персонифицированное изображение премудрости в образе пророка помогает передать напряженность ситуации, которая требует неотложного обращения к мудрости. Премудрость изрекает истины в особой манере: будто уже поздно что–либо изменить — обычный для пророков прием, призванный встряхнуть людей, побудить их к немедленному действию, чтобы действительно не было слишком поздно.

Начало (22) и конец (32—33) данного отрывка — это горькое резюме ее сетований, ее предостережений и обетовании. Любовь и ненависть (22) здесь предстают как атрибуты единства воли и чувств, и это характерно не только для всей Книги Притчей, но и вообще для Священного Писания.

Далее в ст. 23—25 сетования и сожаления людей передаются в форме плача: народ не внял ее советам и лишился неиссякаемых даров премудрости. Люди не хотели слушать ее обличений и советов, негативное (порицания) и позитивное (обетования) тесно сопряжены между собой. В ст. 26–28 акцент делается на предостережениях, которые, как всегда у пророков, логично вытекают из обличений: людей постигнет внезапное несчастье — беды и напасти захлестнут их, они даже несколько утрируются, чтобы сильнее воздействовать на чувства людей, заставить их проснуться.

В ст. 29—30 и 31 повторяется тема, заявленная в 23—25 и 26—28. Здесь оплакиваются люди, которые добровольно отказались посвятить себя справедливому делу и не использовали свою свободу для правильного выбора — послушания и смиренного повиновения Господу (29; ср.: ст. 22, 32, где говорится об ответственности за выбор). Высказываются предостережения глупцам, не избравшим «страха Господня», что они пожнут естественные и неизбежные плоды своего нечестия (автор сопоставляет их с чувством пресыщения при переедании, 31).

Персонификация премудрости в образе пророка помогает уяснить, что мудрость говорит для Господа и от Господа (см. дал.: гл. 8). Ее наставление зиждется на житейском опыте, но это не просто человеческое восприятие опыта. Бог принимает участие в человеческой деятельности, помогает человеку проникнуть в суть вещей, распознать истину, которую преподает ему жизнь. Премудрость учит, что главное препятствие на пути познания истины — моральный фактор: нежелание узнать суровую и нелицеприятную правду. Она также учит, что человек, который однажды испытал нравственное воздействие премудрости, открывает для себя путь к успешной и безопасной жизни. В этом и разгадка подлинной безопасности; но необходимо осознать пропасть между упорством и беспечностью, с одной стороны, и безопасностью и спокойствием — с другой (32—33). Неприятие мудрости сулит в будущем беды и напасти, которые будут не столько наказанием Божьим, сколько естественным следствием безрассудных действий самого человека (31—32). Такова центральная весть, главные обетования Книги Притчей, а причины, по которым они не всегда исполняются, рассматриваются в книгах Иова и Екклесиаста.

2:1—22 Стремление к мудрости приносит благие плоды

Продолжая тему родительских наставлений, начатую в 1:8—19, и пророческих предостережений в 1:20—33, в данном разделе Книги Притчей внимание обращается прежде всего на соблюдение неких требований и обетование. В этих текстах нет императивов, категорических требований, но, как и в 1:20–33, речь идет о пророческих предостережениях: о соблюдении определенных условий («если») в стремлении к мудрости и о ее благих последствиях (обетованиях). Таким образом, многие обетования сами по себе служат побудительной причиной к действию. Через всю главу проходит образ «пути» и «стези». Как важно встать на правильный путь!

Призыв к поискам мудрости в ст. 1—4 подан не в такой прямой форме, как в 1:8, но это еще язык повелений, как в Торе (см.: 1:8). Здесь отмечается, что серьезное стремление к мудрости включает четыре важных момента. Во–первых, это тренировка памяти. Во–вторых — интеллектуальные усилия (см. также 4:21: внутри сердца). В–третьих — необходимо обдуманное и сильное желание, поиски мудрости столь же серьезны, сколь важна и серьезна сама мудрость (ср.: 1:20—21). В–четвертых, это требует таких деятельных усилий, которые можно сопоставить с извлечением сокровища (золота) из–под земли. Упоминание о сокровище и сохранении заповедей (ср.: ст. 1) уже указывает на обетование, связанное с предметом поисков. Обретение мудрости — целенаправленная деятельность, требующая больших затрат сил.

В ст. 5—11, продолжающих мысль, высказанную в 1:9, рассматриваются благие последствия стремления к мудрости. Целеустремленные поиски мудрости увенчаются успехом, если человек находит Господа и повинуется Ему, соединив свою волю с Его волей (это как ключ к замку от сокровищницы). Обретение мудрости требует многих усилий (1—4), но, найдя ее, человек получает ее как дар! Обрести Бога означает то же, что найти ключ к безопасной жизни, а таким ключом является мудрость. И это потому, что истинная мудрость — это нравственная категория, выражающая себя в праведной жизни, и найти Бога значит найти Того, Чья мудрость в праведности.

Смысл ст. 5—8 проясняется параллельным местом — ст. 9—11: тогда и когда в ст. 9 и 10 перекликаются с то и ибо в ст. 5 и 6, а обетование в ст. 11 — с заверениями в 7–8. Если пытливый ученик пожелает узнать, как ему строить свою жизнь, то он получит ответ на свой вопрос в виде обетовании (9).

В ст. 12–22 обещания, высказанные в ст. 5—11, рассматриваются на примере ступившего на праведный путь («стези прямые»); образ ходящего путями зла и тьмы рисуется в ст. 12—15. Мудрость — это твоя защита от лжеца (12—15; ср.: тесная связь с преступниками в 1:10—19), который называет черное белым и белое черным с такой неприкрытой наглостью, что дух захватывает.

В ст. 16—19 говорится не только о распутных женщинах, но и мужчинах. Здесь обличается прелюбодеяние и, естественно, подчеркивается важность супружеской верности. Но тема прелюбодеяния или разврата женщины активно обсуждается в гл. 1 — 9 (см.: гл. 5; 6:20 — 7:27; 22:14; 23:26–28; 29:3). Возможно, супружеская неверность — это аллегория, говорящая о неверности Богу, — типичная для языка Ветхого Завета. Здесь же верность Богу выражается с позиций стремления к мудрости. Аморальность женщины в этом отрывке определяется словосочетанием «жена другого», которое предполагает ее приверженность «другим» богам и «другой» мудрости. Такие женщины соблазняют мужчин, совращая их с истинного религиозного пути и ввергая в распутство. Призыв со всей серьезностью приобщаться к мудрости (упоминанием имени Яхве) и противостоять соблазнам и искусам чужих женщин (которые уведут тебя к чужим богам) — это две стороны одной медали. Такой подход позволяет найти верное толкование и последующих отрывков, трактующих тему «прелюбодеяния», хотя в ст. 17, скорее всего, речь идет об израильской женщине, которая бросила своего мужа, нарушив тем самым свои обеты перед Богом Израиля.

В этом отрывке, как и в 1:10—19, преступления рассматриваются с точки зрения их несовместимости с нравственными нормами (12–17), но актуальность предостережений заключается в том, что акцент делается на индивидуальном воздаянии за злодеяния (18—22). Супружеская неверность, конечно, грех, но, кроме того, еще и большая глупость. В современном мире сексуальное самовыражение прикрывается ореолом любви, и только по прошествии времени люди открывают для себя, что боль и потери едва ли адекватная плата за испытанное удовольствие. Притчи показывают, что прелюбодеяние ведет к тем же последствиям, что и разбойные действия (ср.: 1:16—19 и описания преисподней в 1:12).

3:1—12 Призыв к упованию на Господа

Во вступлении к этому разделу звучит подобная высказанной в 1:8—9 мысль о том, что стремление к мудрости влечет за собой благие последствия (1—2), и далее даются конкретные рекомендации и сопровождающие их обетования (3—12).

Как и в 1:8 и 2:1 (см. коммент.), в ст. 1 используются слова из лексикона Торы (наставления …и заповеди). Это подготавливает слушателя к восприятию особого совета, приводимого в ст. 3—12 в связи с его большей, чем в других случаях религиозной окрашенностью. Ниже отмечается тесная связь его с Книгой Второзаконие. В самом деле, в ст. 3—12 скорее приводятся предостережения, чем прославление мудрости: у проявляющего интерес к мудрости она выскальзывает из рук, если у него нарушена связь с Богом. Но вначале, в ст. 2, делается вводное замечание о практической ценности самого обучения. «Мир» (евр. шалом) в библейском понимании включает в себя широкий спектр значений: покой, отсутствие войны, счастье, полнота и гармония жизни (ср.: ст. 17).

Далее нам даются пять специальных практических рекомендаций. Первое. Мы должны быть тверды в нашей верности Господу (3—4; ср.: Втор. 6:8; 11:18). Милость и истина — устойчивое словосочетание, ключевые слова Ветхого Завета, которые обозначают верность обязательствам. Это характеристика Бога, и в ней отражается назначение человека в его взаимоотношениях с Господом и своими ближними (напр.: 14:22; 16:6; 20:28; Пс. 24:10; 39:11–12).

Второе. Мы не должны полагаться на свой разум (5—6). Надейся и полагайся — эти слова указывают на житейский опыт человека, когда он безоговорочно вверяет себя кому–то или чему–то.

Третье. Мы должны проявлять смиренное послушание (7—8). Мудрый в глазах твоих означает не только чувство гордости за свою мудрость, но подразумевает и самодостаточность, а потому отсутствие потребности в Господе (это, несомненно, постоянное искушение для людей, стремящихся обрести мудрость).

Четвертое. Мы должны быть щедрыми, всегда жертвовать от души (9–10; ср.: Втор. 26).

Пятое. Мы должны смиренно переносить ниспосланные нам наказания (11—12; ср.: Втор. 8:5).

Мы можем принять все это, потому что в результате нас ожидает «милость и благоволение» в очах Бога (4), мы обретем здоровье (8) и благополучие (10), а также потому, что Тот, Кому мы полностью доверяемся на всех своих жизненных путях, — наш любящий Господь (12). Эта тема находит свое дальнейшее развитие в 10:1 — 11:11, где получают освещение многие насущные проблемы.

3:13—20 Благословения мудрости

Священное Писание настойчиво напоминает, что Бог постоянно дарует нам Свои благословения, чтобы мы обрели полноту жизни в этом мире. Библия свидетельствует, что Благая весть может передаваться самыми разнообразными, иногда крайне необычными способами (ср.: 1 Кор. 9:22). Есть множество путей преподнесения вести! В данном случае премудрость персонифицируется. Она будет многократно появляться на страницах книги, нередко в образе очаровательной девушки или зрелой замужней женщины (см.: 8:1–36; 9:1–12). Антипод мудрости — глупость — тоже может персонифицироваться; она воплощается в безрассудстве подростка или в безответственности разочарованной замужней женщины (см.: 7:1—27; 9:13—18). Мы назовем мудрость и глупость соответственно Госпожой Премудростью и Госпожой Глупостью.

Дерево жизни (18; ср.: 11:30; 13:12; 15:4) в Книге Притчей представляет собой метафору, которая находит свою смысловую параллель в «источнике жизни» (напр.: 10:11; 13:15), как нечто, дающее жизнь, животворящее. Здесь нет религиозной окрашенности, свойственной Быт. 2–3. Приводившиеся ранее высказывания о жизни и смерти, по–видимому, носят обыденный, житейский характер (напр.: 1:18–19; 2:18–19), но под «жизнью» в Ветхом Завете обычно понимается полнота жизни (жизненная сила, здоровье, благословение, благополучие и процветание), а под «смертью» — отсутствие всего этого. Эти понятия в Книге Притчей всегда должны рассматриваться в соответствующем контексте, который определяет их точное смысловое значение (см., напр.: 3:22; 4:4,13,22–23).

Изречения в ст. 19–20 выявляют истину, важность которой трудно переоценить: премудрость была движущей силой процесса сотворения мира, а это, согласитесь, веская причина воспринимать мудрость всерьез. (Слово «Господь», поставленное в начало предложения, особенным образом подчеркивает значимость сказанного.) В гл. 8 эти мысли получают свое дальнейшее развитие.

3:21—35 Призыв к здравомыслию и добрым отношениям с другими людьми

Внутри данного отрывка нет таких тесных связей между отдельными его элементами, как это наблюдалось в других разделах, хотя форма преподнесения вести та же. Вводная фраза настоятельно призывает отнестись со всем вниманием к мудрости (21), с которой связаны разнообразные обетования: жизнь (см.: ст. 18), рассудительность, чувство безопасности, мир и покой, доверие — все, что находится под покровительством и контролем Всевышнего (22–26).

Далее следуют советы о поведении и взаимоотношениях с другими людьми (27—31). Затем перечисляются блага, ожидающие доверившегося Господу: благословение его дома, милость Господня, почет и уважение в обществе (32—35 содержат лаконичные изречения о противоположном отношении Бога к праведным и нечестивым). Благоразумие и добрые отношения с ближними идут рука об руку — нет никакой причины (21) откладывать помощь «нуждающемуся» (27), потому что путь человека в руке Божьей (32—35).

4:1—9 Призыв приобретать мудрость и ценить ее дары

Этот отрывок приковывает наше внимание, с одной стороны, к мудрости, которая персонифицируется, как и в 3:13—20, а с другой — к ее дарам, которые неоднократно обсуждаются и в других разделах. К слушателю обращен призыв обретать мудрость и сохранять верность ей, поскольку мудрость — высочайшее благо, ради которого стоит жертвовать «всем имением». Раскрывается практическое значение мудрости в повседневной жизни, говорится о благотворных плодах стяжания ее. Это, в первую очередь, радостная жизнь, защита и честь.

Наставник обращается к слушателям, как к своим детям (1—4). Если воспитательные меры родителей обычно колеблются между двумя крайностями: излишне строгими нравоучениями и небрежением к руководству вообще, то в притчах предлагается третий вариант: твердое наставление в истине, но всегда под водительством Господа (хотя в этом кроется опасность манипулирования людьми).

Обаятельная Госпожа Премудрость (8–9) противопоставляется коварной Госпоже Глупости, предстающей в образе «чужой», «жены другого» (2:16—19). Умная женщина, которая умеет использовать женские чары для достижения своих целей, может быть мудрой советчицей для мужа и способна удержать его от глупых поступков. Значение мудрой женщины нельзя переоценить ни в прямом, ни в переносном смысле (7).

4:10—19 Путь мудрых и путь нечестивых

И снова внимание слушателя переключается на обетования о долголетии, обретении жизненной стабильности (10–13). Снова звучат предостережения против соблазна вступить на стезю нечестивых, которые избирают пути нечестия и насилия, даже когда едят, пьют или спят (14—17). В ст. 18—19 противопоставление разных путей достигает апогея через сравнение одного из них с тьмою, грозящей гибелью, а другого — с лучезарным светилом.

4:20—27 Призыв сохранять благоразумие и жизнь

Вновь следует призыв внимать мудрым наставлениям, благотворным для жизни и здоровья (20–22), а также совет хранить целостность человеческой личности: разума, дара речи, умения видеть окружающее и идти правильным путем (23—27).

Внутренний мир человека должен быть чистым, потому что именно в нем источник всего: духовной жизни и внешнего поведения человека. Мы должны беречь правдивость уст, чистоту взора и сохранять свой путь прямым.

5:1—23 Призыв хранить супружескую верность

Глава открывается эмоциональным призывом внимательно слушать наставления старшего (1—2). Развивая тему рассудительности, автор настойчиво предостерегает против прелюбодеяния — порочной связи с чужой женой — и восхваляет радости общения со своей женой (3—20) (см. также: 2:16–19). В ст. 19–20 противопоставляются преимущества верности своей жене и опасность связи с чужой. Тема ст. 15–18 завершается в ст. 19, а тема ст. 3—14 в ст. 20.

Снова подчеркивается высший нравственный принцип учения о мудрости: Бог вершит суд (21), но воздаяние настигает человека как следствие его беззакония (22).

Любовь «чужой жены» может казаться весьма заманчивой и сладкой (3), но оборачивается горечью и трагедией (4—5; имеется в виду либо скоротечность этой любви, либо горькое разочарование в ней). Ее пути непостоянны (6), поэтому лучше избегать встреч с нею, чтобы не быть обольщенным (7—8; см.: Мф. 5:28). В противном случае последствия будут губительными: финансовые потери, утрата здоровья, неприятности, сожаление, одиночество и стыд (9—14).

Есть путь другой: учись любить на протяжении всей жизни одну женщину. Сделай ее усладой своей жизни, наслаждайся ее глазами, телом, ее любовью (15—19).

Советы, которые предлагают притчи, крайне актуальны. Они необходимы сейчас христианам, в среде которых супружеские измены весьма широко распространены и даже оправдываются (как прозорливо замечает наставник) обстоятельствами. Единственная проблема, которая, казалось бы, возникает здесь, это то, что совет высказывается с точки зрения мужчины. Нельзя обвинять только женщину, которая здесь описывается: вполне вероятно, что она глубоко несчастна в своем замужестве и пользуется самыми отчаянными средствами, чтобы забыться. Однако тем более надо остерегаться ее страстных желаний. Но мужчина тоже может быть глубоко несчастным в своем браке, и тогда женщина должна быть осторожна с мужчиной, который выступает в роли теперь уже «чужого мужа».

6:1—19 Два призыва к обдуманному действию и два комментария по поводу тех, кто приносит беду

В ст. 1—5 речь идет о человеке, который необдуманно поручился перед другим человеком за ближнего, попавшего в затруднительные обстоятельства. Слова за другого, вероятно, означают здесь «чужого» (см.: 5:10,17; 20:16; 27:13 в таком же контексте), то есть мало знакомого человека, который вскоре исчез. В любом случае глупо надеяться, что ситуация разрешится сама собой. Вы должны незамедлительно принять меры, чтобы выйти из этого положения. Даже если это и унижает ваше достоинство, надо взять инициативу на себя и положиться на благорасположение своего соседа. (См.: 11:15; 17:18; 22:26–27 как поступить, если вы поручитель, и 20:16; 27:13 — если вы кредитор.) Хотя нужно оказывать милосердие и внимание к находящемуся в нужде родственнику или просто соседу, ближнему, но нельзя проявлять безрассудство и рисковать финансовой стабильностью, а может быть и личной свободой.

В ст. 6—11 ленивому человеку (см.: 24:30—34) предлагается (не без некоторой доли иронии, но и не без надежды) поучиться мудрости у муравьев (см.: 30:24–28, где приводятся другие примеры из животного мира).

В ст. 12— 15 и 16—19 говорится о человеке, посевающем раздор между братьями. Эта фраза — кульминация всего описанного в 12—14. В числовых притчах, примером которых служат ст. 16—19, все семь грехов представляются одинаково важными, что совершенно справедливо, но после ст. 12–15 главный акцент делается на последнем грехе. Заслуживают внимания еще два момента: что расплата за коварство неминуема (15) и что «мерзость» перед Богом такое поведение (16). Подробно обрисовывается хитрость лукавого человека, упоминаются его глаза, язык, сердце (разум) и ноги (ср.: 4:23—27).

6:20—35 Предостережение от соблазна прелюбодеяния, так как это может дорого стоить

Мы снова встречаемся уже со знакомой нам формой проповеди: сначала наставление (20–21), затем обетование (22–23), которое плавно переходит в призыв избегать прелюбодеяния, не поддаваться соблазну словесного обольщения и притягательной красоты (24—25; см.: 2:16—19; 5). Далее следует перечень причин, объясняющих, почему это опасно (26—35). Подчеркивается материальный ущерб и публичное осмеяние, позор, не говоря уже о гневе оскорбленного мужа: все это показывает, что прелюбодеяние слишком дорого обходится.

Эта тема раскрывается с помощью трех сравнений. Во–первых, связь с замужней женщиной можно сравнить с посещением публичного дома, а это достаточно оскорбительно для романтически настроенной души (26). Такую женщину можно назвать проституткой (хотя в действительности это не так) или сделать не лестное для нее сравнение с проституткой (!), потому что связь с ней стоит гораздо дороже, но суть дела в целом не меняется. Во–вторых, прелюбодейная связь подобна игре с огнем, от которого уберечься невозможно (27—29). В тексте оригинала здесь игра слов: слова огонь и жена очень близки по написанию. В–третьих, прелюбодейная связь подобна воровству (30—35): присваивается то, что принадлежит другому. Обычный вор получает по заслугам, даже если он был голоден. Ворующий чужую жену тем более должен понести наказание. Здесь брак рассматривается с позиций «собственности»: так было легче объяснить людям суть проблемы, однако гнев оскорбленного мужа недвусмысленно указывает на то, что прелюбодеяние — гораздо более серьезное дело, чем просто нарушение права собственности.

7:1—27 Предостережение от искушения вступить в преступную связь

Заключительный раздел, посвященный теме отношения полов, начинается с обычного вводного поучения (1–4), на воздаяние за этот проступок намекается лишь мимоходом (2а). В центре внимания вопрос о том, как уберечься от чужой жены (5; см. также: 2:16—19). Причина, по которой следует избегать ее ловушек, выражена, пожалуй, не столь отчетливо, как в предыдущих притчах, хотя указываются неизбежные последствия игнорирования данного предостережения. Эти последствия противопоставлены обетованию о полноценной жизни (2: «живи»; ср.: 3:10).

Автор советует «зазубрить» наставления, однако здесь имеется в виду не бездумное заучивание: эти истины должны запечатлеться в разуме и сердце человека. Тот факт, что Сам Господь вкладывает в наше сердце и в наш разум Свои заповеди (Иер. 31:33), вовсе не отменяет нашей ответственности, напротив, это дает нам возможность выполнить свой долг (ср.: Иез. 18:31). Характерный семитический образ в ст. 4 имеет здесь особый смысл: назвать кого–то своей сестрой — означает сделать ей предложение (см., напр.: Песн. 4:9—12). Таким образом, юноше предлагается принять Госпожу Премудрость как свою возлюбленную, и она поможет ему устоять против обольщений «блудницы».

В ярких красках описывается тактика соблазнительницы в ст. 6—21. Наставник, наблюдающий сквозь решетку (6—7), — хорошая иллюстрация того метода познания, который использует мудрость, наблюдение и опыт других людей сквозь призму своего собственного опыта. Эту историю можно рассматривать с разных точек зрения. Возможно, речь идет о женщине, которая стала проституткой, начав с измен мужу во время его длительных отлучек, хотя, с другой стороны, в ст. 10–12 ясно говорится, что она одевалась и вела себя скорее как блудница, склонная к сексуальным авантюрам. Другой вариант: эта женщина — язычница, жрица любви, которая ищет партнера для совершения определенного религиозного ритуала, как можно понять из ст. 14—18 (ср., напр., ст. 14 с Лев. 7:15–16). Еще один вариант: эти двое уже были любовниками, и она специально поджидала его, когда он искал ее на обычном месте в надежде, что муж ее уехал. Наставник не конкретизирует ситуацию. Дело не в этом. Каков бы ни был вариант любовной связи, все равно — это глупость. То, что обольстительница преподносит юноше как стезю любви, на самом деле прямой путь к смерти. Как уже упоминалось, сцену соблазнения необходимо рассматривать и как предостережение для женщины, которой должно противостоять обаянию женатого мужчины.

8:1—36 Мудрость предлагает истину и жизнь

И снова Госпожа Премудрость появляется на публике (1–3). Она, как и блудная женщина, привлекает к себе внимание, но совсем иным образом. Ее слова напоминают скорее ободряющее приглашение, записанное в Ис. 55, чем резкое обличение, типичное для пророка периода до вавилонского плена (ср.: 1:20—33). Притча использует еще один прием, позволяющий более полно раскрыть тему.

Госпожа Премудрость сама говорит в ст. 4—36, сосредоточивая внимание слушателей на трех важных моментах. Во–первых, все ее изречения истинны и справедливы (4–11). Высказанная еще в 1:1–7 мысль о неразрывной связи мудрости и нравственности представлена здесь более развернуто, используется целый арсенал понятий, представляющих истину и заблуждение, здравый смысл и глупость. Все это подчеркивает важность поучения (10—11). Высказывания Премудрости составляют разительный контраст с ложными посулами нечестивых мужчин и распутных женщин.

Второй важный момент — практическая ценность ее изречений (12–21). Именно мудрость позволяет обрести силу и оценить вкус благополучия. Здесь (13) отмечается также, как и в 1:1—7, связь между мудростью и верой, хотя главный акцент по–прежнему ставится на связь мудрости и истины. Предполагается, что сила даруется для осуществления правильных решений (см.: ст. 13, 15), а богатство обретают те, кто стремится к праведности и справедливости (18—21). Госпожа Премудрость выступает как главный советник царя. Здесь в самой яркой форме показано, что мудрость предназначена для царя, как это видно на примере царя Соломона.

Третий момент совершенно иного плана: Госпожа Премудрость участвовала вместе с Богом в сотворении мира (22–31). Могут ли быть более весомые аргументы для того, чтобы поставить мудрость в центр внимания? Госпожа Премудрость продолжает ожидать нас у своих дверей (32—36). И она делает это с радостью (30—31).

Итак, мудрость сопровождала Бога изначально еще до сотворения мира (22–26). Бог использовал мудрость: разум, интеллект, здравый смысл — в процессе творения (27—31). Чем больше мы узнаем о сотворении, тем более впечатляющей предстает перед нами премудрость Божья.

Персонификация мудрости была свойственна религиям, исповедующим многобожие, и в притчах используется этот прием с целью «демифологизации». Кроме того, это должно было побудить израильтян отказаться от одновременного поклонения языческим богиням и Яхве (ср.: Ис. 44:17): реальный объект поклонения (конечно, в сугубо метафорическом смысле) — это мудрость. В христианскую эпоху люди, рассуждая о мудрости как о реальной самостоятельной Личности, получили возможность проникнуть в существо взаимоотношений между Христом и Богом. Об этом говорится в Ин. 1:1–4 и Кол. 1:15–17.

Слово, которое в ст. 12 переведено как ищу, в оригинале обычно означает «приобретать» (и так и переводится, напр., в 4:5,7). Буквальное восприятие персонифицированной Премудрости (см. выше) привело к тому, что в разных переводах использовались слова, в большей степени соответствующие личности Христа (давать начало, порождать), нежели неодушевленному объекту. В ст. 24 Премудрость прямо говорит о себе: «я родилась». По–иному это передается в Септуагинте, где смысл этого текста приобретает оттенок «сотворения». В богословских дискуссиях о личности Христа такой перевод играет на руку сторонникам арианства, которые могут использовать его как аргумент в пользу своей точки зрения о тварности природы Христа.

В ст. 30 в оригинале употреблено слово (в русском переводе ему соответствует слово «художница». — Примеч. пер.), которое нигде больше в тексте Ветхого Завета не встречается.

9:1—18 Призывы Госпожи Премудрости и Госпожи Глупости

В последней притче этого раздела использован прием четко сбалансированной («парной», симметричной) структуры: призывы Госпожи Премудрости и за ними — призывы Госпожи Глупости, разделяемые краткими сентенциями, в которых еще раз обращается внимание на благодатные плоды истинной мудрости.

Завершающее обращение Госпожи Премудрости (1—6) вновь вызывает ассоциации с Ис. 55. Здесь она перестает выступать как пророк и принимает на себя роль хозяйки дома, и уже не она, а ее слуги приглашают гостей. Образ Премудрости в притчах многогранен: «…она вызывает священный трепет, как богиня; резвится, как малое дитя; нежно обнимает, как мать; наставляет и обличает, как пророк; насыщает, как скатерть—самобранка; облечена покровом тайны, как любовник, ожидающий свидания в саду» (Camp).

Ее дары обильны: стол, уставленный богатыми яствами, хорошее вино (растворенное, т. е. со специями), великолепный дом (1; значение семи столбов остается предметом догадок). Вероятно, можно усмотреть иронию в приглашении тех, кто неразумен (4—6) и способен пренебречь ее предложением.

В интерлюдии (7—12) изречения начинаются на довольно спокойной ноте. Опыт показывает, что бесполезно и небезопасно учить мудрости людей, ненавидящих ее и ее проповедников (7—8). Но есть и более счастливые случаи (9). Эти замечания напоминают введение к притчам (см.: 1:5, а также 1:3, где речь идет о нравственных проблемах). Здесь снова повторяется ключевая мысль наставления (10, ср.: 1:7), а также соответствующие обетования Госпожи Премудрости (11), при этом вновь подчеркивается личная ответственность человека (12).

Эта интерлюдия предваряет второе приглашение на трапезу — от Госпожи Глупости («женщины безрассудной»), которое, имитируя призыв Госпожи Премудрости, лишь усиливает впечатление от него. Госпожа Премудрость выступает в роли пророка, а Госпожа Глупость в роли блудной женщины. Ст. 13—18 в сущности повторяют сказанное в 7:10—27, а выражение воды краденые перекликается с 5:15–16: недозволенные сексуальные связи иногда кажутся более привлекательными, чем общепринятые. Но Госпожа Глупость умышленно толкает людей в пропасть (18). Таким образом, завершаясь, этот раздел Книги Притчей ставит нас перед судьбоносным выбором: путь добра или путь зла, жизнь или смерть.

Второй из основных разделов книги содержит притчи, которые, по сути, являются мудрыми изречениями в форме пословиц, афоризмов, когда в одном стихе в лаконичной форме выражается законченная мысль. Эти «притчи» были собраны и систематизированы на основе, по меньшей мере, трех принципов.

Во–первых, они могут быть подразделены на четыре типа.

A) Изречения на житейские темы (напр.: 10:4,12,26).

Б) Изречения о мудрости (напр.: 10:1,5,8).

B) Изречения о праведности (напр.: 10:2,6,7).

Г) Изречения о вмешательстве Бога в жизнь людей (напр.: 10:3,22,27).

Это разграничение не абсолютно, наблюдаются промежуточные варианты, как это видно из приведенных примеров, но в целом такое деление не бесполезно. Считается, что приведенная последовательность четырех типов высказываний соотносится с их «возрастом»: вначале появились изречения на житейские темы (как обычные пословицы), позднее о мудрости, затем о нравственности и, наконец, изречения религиозного характера. Возможно, это так, однако представляется, что все эти четыре области с давних пор в равной мере привлекали внимание человека.

На основании такого деления на четыре типа притчи были сгруппированы в гл. 10 — 22. Хотя, например, в гл. 10 — 11 есть изречения разных типов, но они все объединяются вокруг главной темы: праведности и нечестия.

Во–вторых, притчи можно разделить по тематическому принципу: например, в 10:1—22 много изречений о богатстве и использовании дара человеческой речи. Этот принцип применим ко всем четырем упомянутым типам. Он послужил еще одним критерием подразделения притчей. К примеру, все изречения в 10:2—5 так или иначе соотносятся с темой процветания, но иллюстрируют все четыре указанные выше типа.

В–третьих, еще одним критерием классификации изречений могут служить общие ключевые слова или фразы, которые имеют иногда разное смысловое значение в различных контекстах, но объединяют при этом соседние стихи. Хорошей иллюстрацией могут служить гл. 10 — 11. Например, 10:6 и 7 относятся к теме благословения праведника; 10:6, и 11, тождественны между собой; 10:11 и 12 объединены в оригинале одним словом, означающим «покрывать» (в русском переводе «заградит» и «покрывает». — Примеч. пер.). Как показывает последний пример, эти связи иногда при переводе теряются или завуалированы. В комментариях мы особо остановимся на этих примерах.

Автор притчей, должно быть, использовал эти вербальные связки по нескольким причинам. Во–первых, они способствуют запоминанию. Кроме того, такие словесные переплетения могут доставить эстетическое удовольствие читателю. Они могут создать впечатление внутреннего единства реальности, исходящего от единого Бога.

Хотя общая картина и множество деталей структурного каркаса гл. 10 — 22 вполне согласуются с этими тремя основными классификационными принципами, нередко создается впечатление, что отдельные изречения выпадают из общего контекста. Возможно, эти главы служат связующим звеном для ранее сгруппированных изречений смешанного типа, при этом группы вначале формировались по наличию того или иного составного элемента в изречениях, а затем производилась их перегруппировка по тематическому признаку. Впрочем, не исключено, что нам еще предстоит найти более надежный ключ к пониманию их внутренней структуры.

В основу принятого нами подразделения положена принадлежность изречений к определенному типу или преобладающая в них тематика. Иногда намеренно допускаются «наложения» разнородных элементов, что помогает увидеть стихи в разных ракурсах.

10:1—22 Изречения о богатстве и о речи неловка

10:1—4 Вступление. Фраза Притчи Соломона уже встречалась в 1:1 (см. соответствующий коммент.). Здесь она предваряет новый раздел притчей, охватывающий тексты 10:1 — 22:16, а краткое изречение о мудром и глупом служит введением к теме (как, напр., 1:8). Такие вводные фразы, предназначенные привлечь внимание к теме мудрости, мы находим и далее в тексте, хотя не в столь прямой форме. Ст. 2 и 3 вводят одну из главенствующих тем, но косвенным образом, через рассмотрение ее в контексте праведности и нечестия и руководства Божьего. В ст. 4 предлагается более простой комментарий к этой теме, без прямого указания на мудрость, мораль или веру.

Ст. 1—4 вобрали в себя все четыре типа изречений. Сквозная тема, начинающаяся здесь, проходит через ст. 1–22 и наглядно иллюстрирует, с одной стороны, как эти краткие афоризмы метко отражают действительность и мудрый подход к жизненным проблемам, а с другой — что понимание жизни и поиски мудрости по самой своей сути неразрывно связны с нравственностью и верой (ср.: 1:1–7).

10:2–6, 15–17, 22 Богатство и благополучие. В этих изречениях выражена мысль, что процветание есть следствие упорного труда (4), мудрости (5), праведности (6,16) и благословения Божьего (22). Удел нерадивого — бедность и презрение окружающих (4–5), но и богатство, нажитое неправедным путем, не пойдет человеку на пользу (2). Внутренние ресурсы человека и благословение Божье — вот главные условия благополучия (2—3, 22). В то же время признается факт существования бедности и богатства (15) и их неизбежных последствий.

При изучении притчей часто возникают два вопроса. Первый. Кажется, что притчи учат мирской мудрости, то есть что это так называемое «евангелие процветания», или односторонняя «протестантская этика». То, что фактически обещают притчи, — это воздаяние праведному за дело рук его, то есть обеспечение в полной мере его жизненных потребностей, но не поощрение его стремления к роскоши. Иисус подтверждает библейское обетование о том, что ищущие праведных путей Божьих и выполняющие Его заповеди получат удовлетворение всех своих материальных нужд (Мф. 6:33). Кроме того, призыв прилежно трудиться рассматривается в контексте мудрости и благочестия, заботы о нормальных взаимоотношениях в обществе. Эта тема присутствует в притчах постоянно. Сказанное позволяет сделать вывод, что человек не должен быть «трудоголиком», ставить свою работу в центр всей своей жизни.

Второе. Вопрос о том, как все обстоит на самом деле, рассматривается в комментариях к 10:23 — 11:11.

Примечания. 2 Сокровища неправедные — сокровища, приобретенные нечестным путем. Тем самым нечестивый и праведный противопоставляются в ст. 2, 3 и 6. 16а Утверждение: «Труды праведного — к жизни» — подчеркивает смысл выражения на пути к жизни в ст. 17.

10:6–14, 18–21, 31–32 Слова. В ст. 19 приводится одно из самых верных наблюдений о многословии. Умение слушать молча — важная черта характера, это признак мудрости; противостоит ей болтливость (8, 10). Речи разумные и праведные — большая ценность, они рождают слова любви, они способны развеять силы зла, они приносят мир и согласие (11 — 12, 20–21, 32). Уста злоречивые, высказывания глупца приносят неприятности ему самому и другим (6, 11, 13–14, 21, 31), если же они злонамеренны, то вносят разлад и сеют раздоры между людьми (12, 18). Праведники и нечестивые и после своей смерти оставляют в памяти людей соответствующие воспоминания о себе (7).

Примечания. 7 Выражение: пребудет благословенна — означает не получение благословения (как в ст. 6; ср.: 11:26), а пример благословения, которое нисходит на людей, когда они просят об этом в своих молитвах (ср.: Быт. 12:2). 8 Глупый устами — то же, что и «глупец» в 1:1–7. 9 Здесь развивается та же мысль, что и в 10:23 — 11:8, но поэтическая форма близка ст. 8 и 10.

10:23 — 11:31 О праведных и неправедных путях и еще раз о словах и богатстве

10:23–27 Вступление. Ст. 23–27 созвучны ст. 1—4. Снова слышен, хотя и не выраженный прямо, призыв к мудрости, за которым следуют примеры трех других типов притч. Итак, нас снова приглашают окинуть взором сокровищницу мудрости (23), подчеркивая ее связь с праведностью (24—25). Эта тема рассматривается в разделе 10:23–11:11. В ст. 26 представлен третий тип кратких изречений — о жизни. В ст. 27 все эти моменты рассматриваются в контексте вмешательства Бога в дела человеческие. Таким образом, во вступлении еще раз показана неразрывная связь между жизнью, мудростью, нравственностью и благочестием.

10:28 — 11:11 Праведный и нечестивый. Слово праведник (праведность) в оригинале встречается в этом отрывке тринадцать раз, а нечестивый двенадцать раз; такого «концентрированного» употребления этих терминов в Библии больше нигде не наблюдается. В гл. 10 — 13 каждое из этих слов появляется много раз в рамках темы «сущность и воздаяние праведного и неправедного».

Праведность определяется как правильность, справедливость, правда, правота и честность. Это понятие близко к «прямодушию» (напр.: 11:3,6), «непорочности» (11:3,5), а также к понятию «полнота, целостность». Праведности противопоставляется нечестие: коварство, порочность, беззаконие.

Праведность выражается в честности, справедливости, сочувствии и сострадании (в том числе по отношению к животным), а также в приверженности истине (10:12, 12:5,10; 13:5). Она характерна для речей мудреца, обладает животворной силой (10:11,20—21,31). Она приносит благословение народу (11:11, 14:34). В награду праведный получает спасение, благословение, удовлетворение материальных нужд и духовных запросов, процветание, радость, охрану и защиту, духовные и практические наставления, полноту жизни, благоволение Бога и расположение окружающих.

В противовес праведности нечестие по самой своей сути является беззаконием, оно вне истины и правды. Оно «превращает» пути, то есть совращает с истинного пути (10:9), возбуждает раздоры (10:12), губит грешника, отвращая его от праведных путей (13:6), заставляет блуждать (10:17), приносит несчастья окружающим (10:29). Нечестивый все извращает в жизни (10:31–32). Он лукав и коварен (11:3,6). Нечестивый — это безбожник, он оскверняет святыни, отвергает «путь Господень» (10:29).

Нечестивый проявляет себя как человек, лишенный чести, обманщик, кровожадный, жестокий и жадный (10:2; 11:9; 12:5—6,12). Он вносит распри и раздоры среди людей (10:12), и в результате окружающие радуются смерти неправедного (11:10; 13:5). Неправедный — полная противоположность праведному, с ним ассоциируются разруха, несчастья, коварный обман, гнев, голод, крушение надежд, преступления, постоянный страх, сокращение жизни, потеря имущества, иллюзорность достигнутого благополучия.

У современного читателя часто вызывает недоумение концепция процветания праведного, которая постоянно утверждается в притчах. Утверждение, что правда спасет от смерти (11:4), представляется малоправдоподобным. Здесь необходимо внести некоторую ясность. Во–первых, эта тема, как и другие в притчах, отражает житейскую мудрость (ср.: Пс. 36:25); это не богословская доктрина. Современному читателю, который несколько озадачен этим, следует, вероятно, обратить больше внимание на опыты своей жизни, которые свидетельствуют о преимуществе праведности и о ее плодах.

Второе. Если то, о чем утверждают притчи, не имеет широкого распространения в наше время, то это свидетельство неправедности нашего мира (напр., несправедливое распределение материальных благ). Притчи обращают наше внимание на то, что социально–экономическая жизнь общества должна стоять на крепких нравственных основаниях. Это означает, что мы должны бороться с несправедливостью не только по той причине, что ее наличие в общественной жизни указывает опасность, к которой ведет нас наша греховность.

Третье. В притчах есть обобщения, есть и исключения. Книга показывает, что жизнь гораздо сложнее, чем можно выразить в кратких изречениях (напр.: 13:23; 30:2—4). В других библейских книгах мудрости, например в книгах Иова и Екклесиаста, подчеркивается, что эти обобщения часто расходятся с действительностью.

Четвертое. Обобщения, которые присутствуют в притчах, имеют религиозную направленность. Они предполагают, что закон и порядок должны выражаться одинаково повсюду во Вселенной. Если дело обстоит не так, это может означать, что Судья всей земли вряд ли устроил все справедливо.

Пятое. Другие части Священного Писания рассматривают проблему кажущейся несправедливости в этой жизни в свете решения проблемы справедливости в жизни грядущей. Трудные утверждения притчей нужно рассматривать именно в этом ракурсе. Высказывания в притчах составляют важную часть библейских свидетельств, утверждающих, что Бог есть Господь, Который управляет всеми делами этого века. Библейская вера не ограничивается только грядущим воздаянием в Небесном царстве.

Примечания. 10:26 Размышления о ленивом и нерадивом см. в 24:30—34, а также в 10:4. В ст. 26 подразумевается, что лентяй вызывает раздражение у окружающих. 11:1 Выражение: «уста праведного знают благоприятное» (10:32) — согласуется с полустишием: «правильный вес угоден Ему». Тому, что угодно Богу, противопоставляется то, что мерзость перед Господом (15:8—9). 2 Здесь развивается мысль, высказанная в 10:31—32, что мудрым или праведным речам непременно сопутствует смирение, а глупым речам — гордость и посрамление. 4 День гнева — это день бедствий, когда случаются страшные вещи, когда кажется, что чей–то гнев обрушился на вас. «День гнева» отнюдь не означает, что все эти беды и несчастья исходят от Бога (ср.: Иов 21:30). От смерти — смерть обычно неожиданна и преждевременна. Ст. 7. Здесь тоже подчеркивается мысль о внезапности смерти, с приходом которой все ожидания человека рушатся.

11:9—14 Роль человеческого слова. Сила слова в том, что оно может давать жизнь или вести к смерти; это повторение уже сказанного в 10:9—14, но здесь подчеркивается важность слова в обществе — при общении с ближними, в городе, в народе. Особо говорится о шумном общении (веселье, торжество, 10) и об умении держать язык за зубами (13).

Примечания. 9 Спасаются — возврат к ст. 8, где употреблен тот же глагол. 11 Благословением — здесь скорее речь идет об ожидании, чем о реальности, что подтверждается и параллельным изречением в ст. 11б.

11:15–31 Процветание, богатство. Обычно в притчах одно меткое лаконичное изречение сопровождается другим — параллельным изречением, которое дополняет и раскрывает первое. Никакое процветание не дается человеку без усилий с его стороны (16). Но одних усилий недостаточно, и в других местах (24—26) говорится о пользе щедрости, о том, что реальное благополучие человека связано с его праведностью (18–19, 21, 23, 27,29, 30–31). А гарантию успеха дает Господь (20). Умелое пользование богатством требует здравого смысла, чтобы распоряжаться им как надлежит, не растерять в необдуманных поручительствах и кредитах ненадежным, малознакомым людям (15). При этом нельзя забывать о щедрости и милосердии, которые благотворно влияют и на душу самого человека (17). Однако полагаться на одно богатство неразумно (28). Высказанные мысли приводят к выводу, что жизнь не однозначна, в ней много аспектов.

Примечания. 16 Союз а в данном случае не отражает противопоставления: понятия слава и богатство не противоречат одно другому (см.: 3:16; 8:18). Речь идет о том, что к богатству и славе могут вести два пути: один через благонравие (что характерно для женщин), а другой — через агрессивность. 20 О том, что есть мерзость перед Богом и что Ему благоугодно, см. в комментарии к 15:8. Стих 22 возвращает нас к рассуждению о приоритете ценностей. 25 Благотворительная душа бывает у «благословенного человека» (ср.: 26б). 29 Фраза расстроивающий дом может означать расточительность и беспутство, которые ведут к разорению, бедности и даже рабству. 30 Праведный оказывает благотворное воздействие на окружающих, а мудрый питает других своей мудростью.

12:1—28 Еще раз о словах и делах

12:1—4 Вступление. Ст. 1—4 снова возвращают нас к мыслям, неоднократно повторяющимся в притчах, в частности в 10:1–4 и 10:23–27. Здесь представлены все четыре типа изречений, образующие своего рода вступление к этой главе. Снова звучит призыв стремиться к мудрости и не поддаваться неразумным порывам (1), повторяется утверждение, что все дела человеческие контролирует Бог (2), повторяется и мысль о воздаянии праведному и нечестивому (3), а также приводится изречение на житейскую тему (4).

12:5—8,13—23,25—26 Слова истинные и лживые. Основная тема гл. 12 — внутренняя и внешняя противоположность добра и зла и, в частности, злых и добрых слов. Праведный, простой, мудрый, верный, благоразумный, а также слова, связанные с понятием справедливости, восхваления, благополучия, исцеления, радости, скромности и смирения, духовного ободрения и благословения Бога — вот один ряд слов. Им противостоит другой: нечестивый, коварный, развращенный сердцем, жестокий, скудоумный, лжец — такой человек, наносящий вред ближним и самому себе, мерзость в глазах Бога. Слушать совет — проявление мудрости, проявлять гнев — неблагоразумно (15—16). Необходимо быть благоразумным в отношениях с другими людьми (26).

Примечание. 6 Здесь звучит та же мысль, что и в 1:18.

12:9–12,24,26–28 О работе и вознаграждении за труд. Обретение достатка и положения в обществе достигается благоразумием и трудолюбием, а не претензиями на знатное происхождение (9), не отсутствием заботы о скоте (10), не праздностью (11), не злокозненными планами (12) и уж, конечно, не расслабленностью и ленью (24, 27). Ср. также: ст. 14б.

13:1—25 Человеческие устремления, богатство и мудрость

13:1 Вступление. 1 Здесь, как обычно, присутствует вводная фраза — призыв к юноше (в косвенной форме) прислушаться к наставлению о мудрости (ср.: 10:1). Однако это введение несколько отличается от вступлений к предыдущим главам, в которых тема противопоставления праведного и нечестивого постепенно уступает свое место другим. В данной главе вообще отсутствует тема вмешательства Бога в земные дела, хотя в последующих главах ей снова уделяется серьезное внимание.

Центральная тема гл. 13 — мудрость как таковая (см. особо: ст. 13–20).

13:2—12,19—26 Устремления человека и богатство. Когда речь идет о богатстве, возникает множество вопросов о загадочности человеческой натуры, о том, что внешность может быть обманчивой (7) и что исполнение желаний или крушение надежд может оказать глубокое воздействие на душу человека (12, 20). Некая тайна окружает и само стремление к богатству. Обретение богатства — палка о двух концах: с одной стороны, оно позволяет решить какие–то проблемы, а с другой — создает новые, которые были неведомы бедному (8).

В метких афоризмах указываются пути, которые ведут к исполнению жизненных устремлений или к крушению надежд. Один из ключевых путей здесь — способность мудро пользоваться даром слова и умение вовремя промолчать (2, 3), другой путь — прилежный труд (4). В ст. 5—6, 9, 22–23 и 26 утверждается основополагающая мысль, что в основе всего лежат нравственные факторы, в ст. 11 это положение конкретизируется. В ст. 24 констатируется, что теоретические нравственные нормы и моральные законы не всегда работают в реальной жизни; подразумевается также, что несправедливость («беспорядок») не дает повода относиться к этим законам непочтительно.

Примечания. 2 Зло, в том числе и по отношению к самому себе, — здесь ирония, ср.: 1:18.3 Слово душа означает здесь и саму личность, и человеческие устремления, желания. Это последнее значение проходит через всю главу: см. ст. 4 (желает), ст. 20 (желание), ст. 26 (ест до сытости). 9 Человек сравнивается с домом, где наличие света означает присутствие жизни (ср.: Иов. 18:5—6). 10 Высокомерие здесь означает гордыню, которая препятствует восприятию здравого учения (ср.: 21:23–24).

13:13–21 Мудрость. Среди изречений о стремлении к богатству и благополучию данные высказывания служат напоминанием о том, что эти поиски должны опираться на мудрость (см.: ст. 10 и 25 и особенно ст. 19). Способность воспринимать советы, желание учиться, а также обретение мудрости в общении с мудрыми людьми лежат в основе мудрого поведения, благополучия, благоприятных свершений, обретения уважения окружающих; и наоборот.

Примечания. 18 Здесь подчеркивается важность тщательного выбора посла: верный посланец способствует разрешению проблем, ненадежный — усугубляет их. 20 От зла, то есть от бед или напастей (то же слово в ст. 22). Смысл заключается в том, что глупцы не свернут с пути, который ведет к несчастью, на путь добрых свершений.

14:1 — 15:1 Мудрость, внутренний мир человека и жизнь в обществе

14:1–4 Вступление. Эта глава, как и другие, открывается выраженным в скрытой форме призывом обретать мудрость и избегать глупости (1). «Мудрая жена» и «глупая» олицетворяют собой мудрость и глупость, подобно тому, как это показано в 9:1,13 (ср. также: 24:3—4). Смысл изречения в ст. 1б таков: неосмотрительность ведет к тому, что человек по глупости может потерять свой дом, устроенный мудростью (ср.: ст. 3). И снова утверждением взаимосвязи верного пути и страха Господня (2) отрицается понимание мудрости, которая отвергает Господа и нравственные критерии. Четыре основных типа изречений дополняются здесь наблюдениями, взятыми из повседневной жизни (4): слово пусты позволяет полагать, что фермеры должны примириться на время с малой прибылью, если хотят получить нормальный урожай.

14:1–9,15–18 Мудрость и глупость. Отличаются негативные свойства глупости: она разрушительна сама по себе (1), бичует себя же (3), утверждает себя в невежестве (18, 24), обманывает себя (8), выказывает собственную тупость (9), легковерна (15), самонадеянна (16), ненавистна другим (17), раздражительна (29) и в конце концов разоблачает сама себя (33).

Примечания. 9 Глупость не стремится уладить отношения между людьми, что должно происходить по доброй воле, по обоюдному согласию сторон.

14:10—15 Внутренний мир человека. Сердце — слово, часто встречающееся в этих текстах; см.: ст. 10, 13—14, 30 и 33. Эти примеры показывают, что в библейском смысле «сердце» не только средоточие человеческих чувств, но и центр внутренней сущности личности, а потому «сердце» объемлет разум и волю (способность сделать выбор и способность осуществить его) наряду с эмоциями (которые в Библии часто связываются с внутренностями: желудком или почками; см., напр.: 23:16а). Сердце ассоциируется с разумением и мудростью (2:2,10; 3:5), с послушанием (3:1), с памятью (4:4; 6:21; 7:3), а также с замыслами человека (6:14,18). Слово «сердце» переводится по–разному в зависимости от контекста: в 6:32 — ум; 9:4,16 — неразумный, скудоумный; 8:5 — разум, благоразумие. Чаще всего, когда переводчики используют слово «сердце», имеется в виду разум человека. Так, в 4:21,23 нас призывают внимать наставлениям о мудрости и беречь свой разум, потому что в нем источник всей жизни человека (ср.: Рим. 12:2; Еф. 4:23; Евр. 8:10; 1 Пет. 1:13; см. также: Мф. 15:18–19).

Примечания. 10 Здесь говорится о недоступности стороннему наблюдателю внутреннего мира человека, его сокровенных мыслей и чувств. 11 Ср.: ст. 1.13 Смех иногда бывает сквозь слезы, потому что в сердце есть затаенная боль (вероятно, у каждого человека), то есть радость всегда может смениться печалью. 15 Верит всякому слову — то есть любому совету или обещанию (ср.: ст. 15б).

14:19 — 15:1 Жизнь в обществе. Слова царь, государь, народ, близкие и друзья до сих пор в изречениях практически не встречались. Их дружное появление в ст. 20—21, 28 и 34—35 обусловлено контекстом, поскольку здесь затрагивается такая важная тема, как процветание (23–24). Подчеркивается благодатность использования плодов процветания в качестве помощи ближнему (21) в противовес презрительному отношению к бедному (20). Ст. 19 и 32 показывают, что благодеяние — дело не только праведное, но что оно и самому благодетелю приносит практическую пользу. Кроме того, изречение в ст. 31 указывает еще и на религиозные мотивы щедрости, а в ст. 26—27 говорится о страхе Божьем как источнике всякого блага, что должно укрепить нас на нашем пути.

34 Праведность способствует процветанию нации — мысль, которая реальной жизнью никогда не признавалась, в отличие от беззакония (34б), которое нередко имело место в жизни общества. «Милость и верность» могли бы стать крепкими нравственными опорами процветающего общества (в ст. 22 отражены такие планы «благомыслящих»). Важный компонент благоденствия общества также — сила закона (25).

Величие вождя нации определяется величием его народа, о чем говорится в ст. 28. Этим объясняются высокие требования к царю, которые предполагают умение мудро строить отношения со своим народом (14:35 — 15:1. Здесь в обоих случаях приводится слово гнев, хотя в оригинале — два разных еврейских слова.) «Царская тема» занимает важное место в гл. 16, но перед ее рассмотрением необходимо поразмышлять о Боге.

15:2 — 16:19 Отношение Бога к мудрости, царю и внутреннему миру человека

15:2—7 Вступление. Здесь в очередной раз противопоставляются мудрость и глупость и угадывается призыв следовать мудрости (ср.: 5, 7). Это введение к новому разделу Книги Притчей, где наряду с изречениями о повседневной жизни, о праведном и нечестивом (3—4,6) появляются утверждения о вмешательстве Бога в человеческую жизнь. В 15:2 — 16:19 содержится много изречений, которые приравнивают нормальные отношения с Богом к обретению жизни. Эти притчи находятся в центре второго крупного раздела — 10:1 — 22:16, то есть в самом центре всей книги, и тем самым Господь помещается в самую сердцевину учения о мудрости.

15:7—19 Внутренний мир человека и всеведение Господа. Четыре изречения на эту тему (8, 9, 11 и 16) и шесть упоминаний человеческого сердца (7, И, 13, 14 и 15; ср. также: ст. 28, 30 и 32; 16:1, 5 и 9; см.: 14:10—15) тесно переплетены между собой. К ним можно добавить и текст 15:1.

Изречение в ст. 11 связано с текстами, раскрывающими отношение Бога к человеческим деяниям: отвержение или благоволение (8, 9; ср.: ст. 26; 16:5, а также 11:1, 20; 12:22; 17:15; 20:10,23). Речь идет о побуждениях человека, о словах и фактических делах. Они могут быть сокрыты от человеческого взора, но не от Бога — говорится в притчах. Бог видит и осуждает злые побуждения, и человеку необходимо задуматься над истинными мотивами своих действий.

Притчи раскрывают и другие аспекты взаимосвязи между внутренним миром человека и его повседневной жизнью. Существует несомненная связь между глупыми мыслями и словами (7). Внутреннему благочестию сопутствует и внешнее проявление духовности (8); даже наш внешний вид тоже зависит от нашего самочувствия и духовного состояния (13). Богатый внутренний мир человека может компенсировать недостаток материальных благ (15—16), «уста же глупых» и мудрое сердце (14) несовместимы.

Примечания. 11 Преисподняя и Аваддон (шеол и загробный мир) — см. коммент. к 1:12. Даже преисподняя открыта пред Богом (ср.: Пс. 138:8). 16–17 Эти два стиха связаны смысловым параллелизмом, как и в случае 15:15—16. Мир, который нисходит на праведного, отодвигает бедность, так же действует и любовь. 18–19 дополняют эту мысль, при этом ст. 18 усиливает высказывание ст. 17, а ст. 19 предостерегает от неверного пути.

15:20–33 Мудрость и благоговение перед Богом. Ст. 20–24 можно отчасти рассматривать как вступление к новому рассуждению о мудрости (20 фактически повторяет вступление к гл. 10), где радость — повторяющийся мотив: радость восприятия мудрости (20), радость применения мудрости на практике (23) и ложная радость невежды (21). Но далее внимание сосредоточивается на теме вмешательства Бога в земные дела (это можно сказать о текстах 15:2 — 16:15 в целом). Ст. 33 объединяет две темы ст. 20–33 (так же, как ст. 11 две темы, развитые в ст. 7–19) и завершает этот раздел.

Человеку свойственно стремиться к мудрости и славе (33). Ст. 20–24 посвящены мудрости, а ст. 25–29 славе. В них подтверждается представление о вмешательстве Бога в дела человеческие, когда и власть имущие, и простые люди получают надлежащее воздаяние.

Ст. 30—32 предваряют изречение ст. 33 о том, что ключом к мудрости и славе является благоговение пред Богом («страх Господень»), или смирение. В данном контексте «смирение» означает не просто человеческую добродетель, но характеризует позицию человека перед Богом. Последовательность ст. 30—33 предполагает, что «добрая весть» помогает нам духовно возрастать, критика тоже может способствовать духовному возрождению, но ничто не может помочь нам больше в духовном развитии, чем смиренное повиновение обличениям Господа.

Слова весть (30), ухо внимательное (31) и внимает (32) тесно связаны между собой, а потому вывод из ст. 30–32 может быть таков: сочетание недобрых и добрых вестей может быть благотворным и полезным для человека. Это положение подчеркивается тем, что слову разум в ст. 32 соответствует слово сердце в ст. 30, а слову наставление (32) — глагол научает (33) и, таким образом, в ст. 33 отчетливо выражена мысль, что Господь имеет непосредственное отношение к поучениям, представленным в ст. 30–33.

16:1–19 Верховная власть Бога и царская власть. В этих текстах слово «Господь» встречается чаще, чем где–либо еще в притчах: девять раз в ст. 1 — 11, а слово «царь» пять раз в ст. 10—15.

Власть царя в рамках традиционной монархии,(как и другие формы политической власти) можно рассматривать с двух сторон. Во–первых, это абсолютная, даже пугающая власть (10, 14—15). Во–вторых, царь — это некий эталон справедливости и праведности (10, 12–13). В Израиле и некоторых других странах царь представлялся идеальной силой, охранителем нравственных устоев общества, в крепкой морали которого он был лично заинтересован (12). Замечания о справедливости, мудрости, праведности и смирении в ст. 8 и 16—19 необходимо рассматривать в контексте «царской темы». И это особенно важно, когда высказывания о царе соседствуют с суждениями о вмешательстве Бога в земные дела. Тесное переплетение этих тем, столь очевидное в ст. 10—11, убеждает, что они не должны рассматриваться в отрыве одна от другой, однако отдельно взятые изречения о Господе также фокусируют внимание на верховной власти и справедливости. Только Бог определяет истинную ценность намерений человека (1), пути их воплощения (2), свершения задуманного (3) и даже явно отрицательные факторы, которые могут содействовать осуществлению замысла (4). Господь Сам решает, как далеко может зайти «надменный сердцем» (5); в Его власти избавление от несчастья (6), примирение с врагами (7), практическое воплощение замыслов (9), и Он определяет порядок взаимоотношений в деловой сфере (11).

Стандарты мер и весов в торговле устанавливались царем. В ст. 11, таким образом, подчеркивается, что царь несет ответственность перед Богом и за эту сферу жизни. Это очень важная мысль для Израиля эпохи первого Храма, когда он имел своих царей. Царь призван осуществлять свое правление как представитель Бога, являя собой нравственный эталон Его верховного владычества. Хорошо, если бы этот призыв был услышан политическими лидерами современного мира. Это весьма важная весть и для Израиля периода второго Храма, когда там правили чужеземные цари, к которым тоже обращены эти призывы руководствоваться принципами Божественного управления. Это внушает надежду и народам, которые ныне контролируются чужеземными силами.

Примечания. 6 Зло здесь, по–видимому, означает бедствие. Возвращение на путь праведный и к Богу позволяет избежать несчастий, которые являются следствием греха. 10 Это изречение находит свою смысловую параллель в ст. 12—13. 12–15 То, что для царей мерзость или, напротив, — приятно им, сопоставимо с перечнем дел, которые отвратительны Богу и которые Ему благоугодны (см.: 15:8). 17 Слово зло здесь употребляется в смысле «бедствия, несчастья»; см.: ст. 6.

16:20 — 22:16 Жизнь, праведность, мудрость и Бог

Во второй части собрания «притчей Соломона», которая включает тексты 10:1–22:16, находят свое дальнейшее развитие темы, неоднократно повторяющиеся в других разделах, причем многие афоризмы обнаруживают в этом контексте вербальную связь с другими изречениями. В целом, однако, эта часть не так легко поддается членению, как первая, и ее структура не столь отчетливо выражена по сравнению с первой частью притчей Соломоновых. Можно выделить три группы изречений о мудрости, собрание изречений о праведности и греховности в конце раздела и небольшие группы изречений о пути, ведущем к Богу. Преобладают же здесь притчи, трактующие проблемы повседневной жизни.

16:20—30 Благословения мудрости. В ст. 20—23 говорится о благословениях, которые приносит мудрость, а также о значении формы, в которой преподается учение (21). Ст. 24—30 обнаруживают вербальную связь со ст. 20—23, создавая своеобразную «цепочечную» структуру всего отрывка ст. 20–30. Примерами такой вербальной связи могут служить слова язык и рот (23 и 26), уста, речь и губы (23, 24, 27, 30) и др. Все притчи в этом отрывке показывают, с одной стороны, что мудрость (сопряженная со страхом Божьим, благоговением перед Ним) дарует благоденствие, хорошую репутацию, влиятельное положение в обществе, удовлетворение материальных и духовных нужд, здоровье и полноту жизни, а с другой — они предостерегают против глупости, которая ведет к раздорам, наказанию, бедствиям и смерти. В ст. 26 указан побудительный мотив к труду: аппетит понуждает человека трудиться. В ст. 216 и 236 подчеркивается влияние человеческой речи на умножение познания (см. также: 1:7).

16:31 — 18:1 Динамика взаимоотношений. В данном разделе особое внимание уделяется взаимоотношениям внутри семьи и в обществе. В двух притчах (16:31 и 17:6) подчеркивается почетное положение стариков, которыми гордится вся семья, состоящая из трех поколений: самих стариков, их взрослых детей и внуков. Старшее поколение пользуется заслуженным уважением и в обществе. Вопрос о статусе и взаимоотношениях этих трех поколений актуален и для современного мира. Проблема отношений между братьями и сестрами и между друзьями в повседневной жизни и особенно в дни испытаний (друг познается в беде) отражена в ст. 17. Кроме того, здесь подчеркивается и необходимость проявления благоразумия: не давать необдуманного поручительства за ближнего (18). Но эгоистичный человек исполняет лишь свои прихоти (18:1).

В ряде притчей гл. 17 затронута тема гармонии и раздоров в семье и в обществе. В ст. 1 утверждается, что мир в семье превыше всего. Именно поэтому в ст. 2 звучит предостережение от распрей, особенно споров о наследстве, а в ст. 21 и 25 говорится о горе для родителей — неразумном поведении их детей.

В ст. 4 сказано о вреде лживых и злых высказываний (ср.: 16:28; 17:27–28). В ст. 9 нас призывают укреплять любовь и дружбу, прощать обиды, не проявлять злопамятности, хотя это вовсе не означает, что мы не должны говорить людям суровой правды (10). Развивая эту мысль, в ст. 14 и 19 нам советуют не начинать ссор и избегать раздоров (ср.: 16:32; 17:11–13), вместе с тем ст. 15 и 20 предостерегают от лжесвидетельства и компромиссов.

Проблема распрей и раздоров — тема, которая часто повторяется в притчах. В церкви и в обществе всегда есть люди, которые любят раздувать ссоры, доставлять неприятности. Причиной могут служить насмешки (22:10), гнев (15:18; 29:22), неумеренное употребление алкоголя (23:29—35), сплетни (26:20), высокомерие (28:25) или коварство (16:28). В результате возникает незатухающий конфликт (26:21), длительный разрыв или общая сумятица отношений (17:14). Самое лучшее решение — либо предотвратить ссору (17:14), либо положить конец конфликту путем использования жребия (18:19). Другими словами, упорное нежелание примириться приносит больше вреда, чем согласие на компромисс.

Изречения в ст. 17:16 и 24–28 посвящены мудрости, но мудрости мирской, человеческой. В притчах в 16:33 и 17:3–5 внимание направлено на Божественную мудрость. Здесь говорится о том, что Господь выносит окончательный вердикт о судьбе семьи, давая испытательный срок глупому ее члену, что только в Господе окончательное разрешений всех проблем человека.

Примечания. 7 Еще одно замечание о человеческой речи, развивающее мысль ст. 4. 19 Слово ищет здесь так же, как и слово любит, связывает ст. 19 со ст. 9. В ст. 19б образ несколько туманный, но само действие, несомненно, свидетельствует о гордыне. 18:1 Снова слово ищет, которое сближает этот стих с 17:9 и 17:19.

17:24 — 18:9 Суть и цена глупости. В этом отрывке важное место занимают изречения о глупости. Глупость блуждает мыслями (17:24), болтлива (17:27–28; ср.: 18:9), торопится принять решение (18:1), предпочитает говорить, а не слушать (18:2). Глупец приносит несчастье в дом (17:25), неприятности (18:1), огорчения себе и боль другим людям (18:6—7). С другой стороны, бывают ситуации, когда человек должен высказаться нелицеприятно, даже если это может спровоцировать конфликт (17:26; 18:5).

Примечания. 18:4 Вряд ли высказывания в ст. 18:4а и 20:5а подразумевают, что в самом человеке источник мудрости, поскольку в Притчах об этом нигде не говорится. Союз но в 20:5б предполагает другое: проницательный человек проникает в сердца людей (и в свое сердце). В ст. 18:4а уклончивость «уст человеческих» противопоставляется кристальной ясности мудрости.

18:10–22 О силе и власти. Здесь приводятся изречения о двух вещах, которые сопоставляются с неприступностью укрепленного города. Первая — это богатство (12; в ст. 17 раскрывается другой аспект этой темы: подкуп сильных мира сего). Но в ст. 11 уже говорилось, что Господь обеспечивает защиту праведного, что ставит в определенные рамки замечание о якобы непреходящей силе богатства. Здесь указывается также на разное понимание гордости, славы и смирения (13). В ст. 14 и 16 дается оценка гордости, а в ст. 10 лень сравнивается с расточительностью.

Человек, сильный духом, способен какое–то время сам себя поддерживать, но это не может длиться вечно (15). Только сила Господня служит нам защитой и охраной. Вторая вещь, которая сравнивается по своей силе с укрепленным городом, — это разрешение конфликтов, которые могут возникать между братьями (20). В ст. 19 предлагается решение тяжбы между двумя сторонами путем жребия. Есть еще только одна ссылка в притчах на использование жребия — в 16:33, а потому следует заключить, что и в ст. 18 предполагается, что решение исходит от Господа.

18:23 — 19:10 Бедность. Бедность и нищета тяжелы для человека, тем более, если он вынужден просить милостыню (18:24). От нищего отворачиваются даже родственники (19:7). Друзья и знакомые постепенно покидают его (19:4,7). В этом контексте изречение в 19:5 звучит как осуждение неправедных судов (в том числе и пренебрежение судьи к бедному), но вселяет надежду, что лжесвидетели будут наказаны (ср.: 19:9).

Чем еще можно утешить бедного? Здесь приводится ряд фактов, которые призваны укрепить его дух. Во–первых, нищий, молящий о помощи (18:24), имеет благословение Божье: Господь даровал ему добрую жену (18:23). Во–вторых, у него есть верный друг, который привязан к нему сильнее самых близких родственников (18:25). В–третьих, лучше быть бедным и честным, чем богачом, совратившимся с истинного пути, или глупцом, который винит Бога во всех своих несчастьях (19:1–3) и которому не подобает пышность (19:10). В–четвертых, стремясь обрести мудрость, вы становитесь самому себе лучшим другом (19:8). Когда бедный получает помощь от людей, Господь видит это и вознаграждает дающих (19:17). Этим Он поощряет людей творить милосердие. Бедного человека обычно предпочитают лживому, потому что благотворительность в радость самому благотворителю (19:22).

19:11–19; 20:2–3 Конфликт. Здесь развивается тема, поднятая в ст. 16:31 — 18:1. Сочетание гнева и власти страшно, что ясно показано в 19:12 (ср.: 20:2). Раздоры в доме забавляют соседей, но они могут стать роковыми для семьи (19:13), и «честь для человека» — умение избежать ссор (20:3). Способность умерить свой гнев (т. е. проявить терпение) свойственна мудрости (19:11), благоразумный человек не ввяжется в ссору, он снисходителен к проступкам.

Гневливый человек часто неисправим и сам навлекает на себя беды (19:19). Но это не причина отказываться от строгого порицания и наказания его в кругу семьи, иначе он оставляется на гибельном пути. Леность погружает человека в опасную сонливость и сулит ему голод. Неразумный человек, отрицающий мудрость, рискует погибнуть (19:16).

19:20 — 20:5 Мудрость. Здесь разъясняются преимущества мудрости и губительность глупости (ср. ст. 25, 27 со ст. 26, 29). Это иллюстрируется примерами, описывающими мудрость. Она не совместима с увлечением крепкими напитками (20:1) (как часто приходится сталкиваться с пристрастием к алкоголю в учебных заведениях). Она не совместима с ленью, которая живописуется в притчах (см.: 24:30—34). Мудрость позволяет проникнуть в сокровенные глубины человеческого сердца (20:5; см.: 18:4).

Снова звучит часто повторяющаяся мысль, что вмешательство Бога в дела человека означает, что сама по себе человеческая мудрость не является окончательной истиной, но что благоговение перед Богом — важнейший фактор успешной жизни (19:21,23). Обращается внимание и на справедливость в человеческих взаимоотношениях (19:22; 19:28, где упоминание об издевательствах, насмешках связывает этот текст со ст. 25 и 29, где говорится о «кощуннике» и «кощунствующих»).

Примечания. 17, 22 См. коммент. к 18:23–19:10. 20 20:2–3. См. коммент. к 19:11–19.

20:5—19 Действия и поступки человека и его истинная суть. Праведность можно определить как непорочную жизнь (7), но найти праведника в жизни практически невозможно (6, 9). Открытость натуры — явление редкое (5), о чем свидетельствует житейский опыт деловых отношений (14); в душу человека трудно проникнуть (15).

Ст. 5 говорит нам, что мудрость — тот ключ, который поможет постичь помыслы человека. Ст. 8 касается вопроса о прозорливости правителя. В ст. 11 отмечается, что действия человека помогают понять его внутреннюю суть. В ст. 12 рассматривается прозорливость как дар Божий, а ст. 10 напоминает о ненависти Господа к нечестности в торговых операциях.

В ст. 16 повторяется наставление остерегаться поручительства, в ст. 17 высказано предостережение от приобретения хлеба «неправдою», а в ст. 19 — от сплетен. Ст. 19 дополняет также совет, данный в ст. 18. Эти стихи связаны общей темой данного раздела через ст. 17 с его замечанием о «неправде».

Примечания. 13 Фраза держи открытыми глаза твои вписывается в контекст ст. 8, 12 и др.

20:20 — 21:4 Верховная власть Бога и человеческая. В этом фрагменте развивается тема Бога. Мы должны предоставить Богу вершить суд (20:22). В таком случае мы получаем гарантию справедливости Божьей (20:23; 21:3), чувствуем Его направляющую руку (20:24), Его проникновение в самые глубины человеческого сердца (20:27), окончательную оценку человеческой личности (21:2). Текст 20:25 наглядно иллюстрирует, что человек подчас не понимает сам себя.

Царь обязан «вывести на чистую воду» («вывеять») нечестивых (20:26), что должно способствовать очищению и других людей (20:30). Однако указание на верховное владычество Бога по отношению к царю (см.: 21:1) вносит коррективы в оба эти высказывания: только Господь может проникнуть в глубины человеческих помыслов (20:27). Еще одно добавление к первому высказыванию: царь должен сосредоточивать свои усилия на позитивных, созидательных моментах государственного строительства, а не на карательных мерах против совершивших проступки (20:28).

И молодые и старые имеют свои преимущества, одни — физическую силу, другие — жизненный опыт (20:29). Молодежь не должна пренебрежительно относиться к старикам (20:20–21: злословие и благословение противопоставляются здесь друг другу).

21:2—29 Праведность и греховность. К концу второго раздела Книги Притчей (гл. 10 — 22) появляется новый цикл изречений о праведности и греховности, составляющий смысловую параллель притчам, находящимся в начале этого раздела. Вслед за двумя изречениями о роли Бога в жизни человека (2—3) в центр внимания попадает тема греховности. Для нечестивых гордость и надменность — определяющие качества (4); греховность выражает себя в насилии и разврате (7—8), она немилосердна и желает зла ближнему (10), высокомерна и горделива (24), проявляет религиозное лицемерие (27), вид у нее наглый и тупой (29).

Тема устремлений человека рассматривается и в других местах, здесь же акцент делается на желании материального благополучия, которого люди пытаются достичь праведным или неправедным путем, мудростью или глупостью (5–6, 13, 17, 20, 25–26), при этом автор советует нам быть здравомыслящими при выборе методов достижения цели (14).

Нечестивый пожинает плоды своей деятельности: его насилие по отношению к другим обрушивается на него самого (7). Праведный увидит неизбежное падение нечестивого (12). Лишенный чувства милосердия и сам не найдет милости со стороны других (13). Сбившийся с пути в конце концов погибает (16). Когда это случается, он занимает место праведного, которому грозила смерть от нечестивого (18; в 11:8 эта мысль выражена более рельефно). Тот, кто надеялся на свою силу, будет обличен мудрым (22). Лжесвидетель, представляющий угрозу для ближнего, сам погибнет (28).

Истинная мудрость неотделима от праведности. Праведность Господа проливает новый свет на слово «праведность» в Книге Притчей в гл. 10 — 22: все сказанное о ней имеет свое начало в характере Бога. Радость при свершении правосудия понятна (15): это пример Божьего суда и это добрая весть, Евангелие Ветхого Завета. Эта радость знаменует собой справедливое правление Господа (и по контрасту в ст. 17: слово веселье как синоним радости совсем в другом контексте. В оригинале — одно и то же слово). Праведность, милость, правда и слава сопутствуют друг другу (21).

Примечание. 9, 19 См. коммент. к 16:31 — 18:1.

21:30 — 22:16 Мудрость, богатство и Бог. Последние изречения в разделе 10:1–22:16 представляют собой сочетание типичных афоризмов о мудрости и изречений, раскрывающих тему Бога. Таким образом, с одной стороны, подтверждается важность человеческой мудрости и усилий (22:3,6,10,15; типичные мудрые высказывания в 22:5,8,11,13,14), а с другой — притчи утверждают, что все зависит от воли Божьей (21:30–31) и даже требуется вмешательство Господа для воплощения в жизнь соответствующих принципов (22:12). Приводятся житейски верные наблюдения о богатстве и бедности (22:7), при этом отмечается, что важны не только человеческие критерии (22:1,9), но что и богатый, и бедный созданы Богом (22:2) и что именно отношения с Господом — главный ключ к богатству и бедности (22:4). В основе мудрости лежит истинное благочестие, благоговейное отношение к Богу.

22:17 — 31:31 Пять последних собраний притчей

Последняя треть Книги Притчей содержит пять отдельных собраний кратких изречений: два собрания высказываний мудрых (22:17 — 24:22 и 24:23–34), притчи, собранные по поручению царя Езекии (гл. 25 — 29), а также наставления: слова Агура (гл. 30) и слова царя Лемуила (гл.31).

22:17 — 24:22 Тридцать изречений мудрых

Поучения в этих главах возвращают нас к гл. 1 — 9, которые наставляют читателя, чему должно следовать и что отвергать на своем пути. В отличие от множества кратких изречений на различные темы, характерных для раздела 10:1 — 22:16, здесь большинство высказываний, выражающих одну законченную мысль, охватывают несколько стихов. Такая более развернутая форма высказываний позволяет подробнее объяснить читателю причины, почему он должен придерживаться тех или иных правил поведения. В некоторых переводах Библии (например, в NIV) каждое из этих тридцати изречений отделяется от соседних двойным интервалом, что позволяет наглядно показать членение текста.

Тридцать высказываний мудрецов тесно связаны с египетским сборником Поучения мудрости Аменемопе («Наставления Аменем–Опа» — другой вариант. — Примеч. пер.). Этот сборник был составлен в начале первого тысячелетия до н. э., несколько ранее эпохи Соломона, и предполагается, что автор Книги Притчей находился под его влиянием. Открытость к чужеземной мудрости, наднациональный характер поучений о мудрости в притчах отражает богословскую концепцию, что Бог Израиля есть Бог всех народов и источник жизни для каждого человека. Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди разных национальностей познают истину о жизни из того же источника, что и народ Божий. Эти тридцать высказываний мудрецов побуждают каждого из нас использовать свой здравый смысл в служении Господу. При служении Богу не всегда требуется специальное «слово Господне», чтобы видеть, что нужно делать.

Поучения мудрости Лменемопе предназначались для людей, занятых на службе. Тридцать изречений тоже многое могут сказать таким людям.

Первое. Такие люди должны прислушиваться к мудрым советам (22:17–21, дабы ты мог передавать слова истины посылающим тебя, т. е. речь идет о посредниках; 23:12,13–16,22–25; 24:3–7,13–14). Не следует тратить время на глупых, это бесполезно (23:9). Нужно примечать хорошие примеры (22:29) и не поддаваться дурному влиянию, например, людей вспыльчивых, гневливых (эти советы созвучны египетской мудрости; 22:24—25) или людей, склонных к бунту (24:21–22).

Второе. Они, как и все люди, внимающие советам мудрецов, должны помнить, что Господь контролирует их жизнь и работу и ожидает соответствующих результатов (22:19,23; 23:11,17; 24:12,18,21).

Третье. Они должны следовать высоким нравственным нормам и помнить о том, как легко соблазниться и злоупотребить силой (22:22–23,28; 23:10–11; 24:8–9,15–16). Но они должны избегать и обратного и не проявлять неблагоразумия, поручаясь за человека, находящегося в трудных финансовых обстоятельствах (22:26—27). Они никогда не должны говорить: «Разве я сторож брату моему?» (24:11 — 12), они должны отвечать не только за свои действия, но и за свои мысли и слова (24:17).

Четвертое. Они должны помнить об опасности сибаритства, потворства своим желаниям, иначе можно забыть реальную ситуацию и свое положение, забыть о суетности богатства и воспринимать всерьез внешнее проявление дружелюбия сильных мира сего, не задумываясь о реальной подоплеке их щедрости (23:1–8. В ст. 8 имеется в виду, что кусок может застрять в горле, когда истина выйдет наружу). Это приведет к тому, что они могут потерять покой, позавидовать успеху нечестивого (23:17–18; 24:1–2,19–20). Это заставит их забыть, как много можно потерять, если потворствовать своим желаниям, и к каким болезненным результатам это может привести (23:19—21, здесь отмечается несомненная связь между сибаритством и ленью, в книгах мудрости это одна из излюбленных тем; 23:29—35, вино приправленное — вино с добавками, например, меда, нечто вроде нашего коктейля). Увлечение вином может ввергнуть их в соблазн прелюбодеяния (23:26—28). Во время испытаний прояснится, чего они на самом деле стоят (24:10).

24:23—34 Дополнительные высказывания мудрецов

Здесь собраны другие высказывания, помимо упомянутых тридцати. Отметим два коротких замечания: в одном одобряется неподкупность и верность в словах и делах (26); во втором речь идет о том, что необходимо иметь достаток, прежде чем начинать обустройство своего дома (27). Последнее может означать как само строительство, так и создание семьи. Подобного рода изречения допускают разные толкования.

Два более пространные высказывания затрагивают тему поведения на суде как самих судей (эту роль исполняли уважаемые члены общества) (23–25), так и свидетелей (28—29; оба стиха неразрывно связаны, один как бы вытекает из другого, продолжая общую мысль).

Самое длинное изречение в притчах (30—34) живописует портреты излюбленных персонажей книги («излюбленных» скорее в отрицательном смысле), картинки из жизни бездельников. Ленивый человек ненадежен (10:26; 18:10), он может только тщетно желать (13:4; 21:25), у него постоянно проблемы (15:19), он голоден (19:15; 20:4), у него всегда отговорки (22:13; 26:13), он никогда не доводит дело до конца (12:27; 19:24; 26:15), он обречен на бедность (12:24) и неисправим (26:14,16). Образ лентяя в 6:6—11, 19:24 и 26:13—16 также представлен удивительно ярко. Лентяю и бездельнику противопоставляется трудолюбивый, прилежный человек (12:24,27; 13:4; 16:26; 21:5). Прилежание — это добродетель, свойственная мудрости, необходимая для обретения мудрости и благоденствия в жизни.

25:1 — 29:27 Притчи Соломона, собранные при дворе царя Езекии

Главы 25 — 29 так же, как и 10:1–22:16, содержат высказывания в форме одностиший, и в некоторых их разделах изречения сгруппированы по принципу вербальных связей, в частности, в гл. 25 ст. 5 и 6 — от царя и пред лицем царя, в ст. 8 и 9 — соперник и с соперником, в ст. 10 и 12 — услышавший и для внимательного уха (в оригинале одно еврейское слово). Если в гл. 25 представлены «парные» высказывания, то в гл. 26 они собраны в более крупные группы. Иногда связующим звеном выступает форма изречения; так в 25:13 и 14 — это образные сравнения на тему погоды.

Первая часть собрания этих притчей вызывает восхищение своими чрезвычайно выразительными метафорами и тонкими поэтическими аллегориями. Ни один перевод не может адекватно передать красоту оригинала, многое теряется вообще, например, часто опускаются слова «подобно тому, наподобие», «то», «так» и др. Они сохранены в 25:13; 26:1–2,8,18–19; 27:8 и др. Ст. 14 главы 25 звучит следующим образом: «Что тучи и ветры без дождя, то человек, хвастающий ложными подарками». Здесь читателю предложено поразмышлять над сказанным: истина не подносится на блюдечке с голубой каемочкой.

25:1 Вступление. Учитывая влияние египетской литературы мудрости на предыдущее собрание из тридцати изречений, небезынтересно отметить, что здесь делается примечание о редакции этого нового собрания притчей во времена царя Езекии, то есть в период наиболее тесных контактов между Иудеей и Египтом. В Книге Пророка Исайи (гл. 30 — 31) высказано серьезное предостережение Иудее: не воспринимать Египет как верного союзника, полагаясь только на мирскую мудрость и не принимая во внимание мудрость Божью. Сохраняя материал притчей, представленных в гл. 25 — 29, учителя эпохи царя Езекии знакомили людей с сокровищами человеческой мудрости, но они, как и составители предыдущих глав, предостерегали от того, чтобы полагаться исключительно на нее, памятуя, что человеческая мудрость несопоставима с мудростью Всевышнего.

25:2–7 «Царская тема». Помня, что это собрание высказываний составлено было при царском дворе, мы не удивимся, что оно начинается с «царской темы»: три первые пары изречений посвящены делам, которыми занимается царь. Бог неисследим в Своих свершениях, и эта проблема непостижимой тайны находит свое дальнейшее развитие в гл. 30. Наблюдение очень важное, поскольку многие считают, что в притчах богословие очень упрощенное, хотя это совершенно не соответствует действительности. В них показано, что царь способен с успехом исследовать земные дела, которыми ему доверено заниматься (2). Разум царя сопоставляется по своей «неисследимости» с Божьим (3). И это понятно, если учесть, какова ответственность царя и какой высокой властью он облечен, а потому царю приличествует скрывать свои чувства и не открывать замыслов и решений во имя сохранения своего авторитета и уважения подданных.

Здесь рисуется идеальный образ царя и вместе с тем даются практические советы, как укрепить власть царя (4—5), а его приближенным предлагаются некоторые правила поведения при дворе (6—7; ср.:Лк. 14:7–11).

25:8—28 Разрешение конфликтных ситуаций. Вопрос о природе конфликта, о возможности его избежать и способах его разрешения уже ставился в гл. 10 — 22. Прежде всего, нельзя опрометчиво вступать в тяжбу, не разобравшись досконально в деле, иначе можно попасть в неприятную ситуацию и навлечь на себя бесчестье (8—10). Не позволяйте чувствам овладеть вами, иначе вы можете потерять все (28). Умейте говорить истину и обличать с любовью в сердце (11–12; ср.: ст. 26, хотя содержание его контрастно сказанному в ст. 25).

Теперь мы переходим к теме взаимоотношений с вельможами. Уставшего и враждебно настроенного знатного вельможу усладит надежность и преданность слуги, который в результате может получить его благорасположение (13; ср. со ст. 25; подразумевается скорее холодная, как лед, вода из источника, питаемого снегами горы Ермон, нежели снегопад в разгар лета). Кротость и смирение способны растопить неприступную холодность вельможи; нужные слова помогут преодолеть его сопротивление (15).

Гармоничные отношения с ближними требуют соблюдения чувства меры: не засиживайся в гостях (16—17; образ в ст. 16а повторяется в ст. 27), не лжесвидетельствуй и не разглашай секретов друзей (18—19, 23), не усугубляй страданий других отсутствием чуткости (20). Здесь уместно напомнить и ст. 14: не обещай того, чего сделать не можешь.

Среди наших соседей встречаются как друзья, так и враги (21–22). Заповедь любить своего ближнего (Лев. 19:18) подразумевает под ближним и врагов, и друзей. Иисус, уча нас любить своих врагов, особо подчеркивал значение этой заповеди. Тот же принцип просматривается и в стремлении привести к покаянию своего врага (в 22а в иносказательной форме указывается на раскаяние грешника). В наставлениях, касающихся гармоничных отношений в обществе, наставляющий апеллирует к эгоистическим инстинктам человеческой натуры. Ведь любовь к ближнему (врагу) может быть наилучшим способом достижения собственных целей — положить конец враждебному отношению к себе других людей, а также добиться благоволения Господня. Апостол Павел тоже использует эту мысль (Рим. 12:20).

Конфликтная ситуация в семье, возможно, наиболее болезненно и трудно разрешима (24).

Примечание. 23 В Израиле дождь приносится не северным, а западным ветром со Средиземного моря (ср.: Лк. 12:54). Вполне вероятно, что эта поговорка появилась там, где дождь приносил северный ветер. Это может служить косвенным свидетельством египетского влияния на авторов притчей.

26:1—12 О глупости. Образно и ярко представлено здесь, что глупый в принципе способен выучить наизусть какие–то изречения мудрости, но он не сможет применить их на практике (7). Глупцы подобны ученикам, которые накопили знания, но не обрели навыка их практического использования, или владеющему опасным оружием, который не умеет пользоваться им (в ст. 9, по–видимому, подразумевается, что они обрели эти знания просто случайно). И более того, они не в состоянии учиться на своих ошибках (11).

Совершенно очевидно, что глупый не способен использовать полученные им знания. А что можно сказать о мудром? Он констатирует, что воздавать глупому честь просто смехотворно (1, 8, т. е. воздавать честь не по назначению все равно, что вложить драгоценный камень в пращу). Мудрые должны применять соответствующие методы для обучения глупцов (3). Они не должны пользоваться услугами глупцов, если хотят чего–либо достичь (6). Мудрым не следует быть слишком самонадеянными и высокомерными при общении с глупцами, так как ситуация может оказаться непредсказуемой (12).

Ст. 4—5 предлагают, на первый взгляд, совершенно противоположные советы по поводу того, какой ответ следует давать глупцу на его глупые вопросы. Все зависит от того, воспринимает ли разумный человек его вопросы всерьез или не позволяет себе опускаться до уровня глупца. Жизнь настолько сложна, что невозможно найти ответ, одинаково подходящий для всех ситуаций. Мудрый человек способен найти соответствующее решение в любой ситуации.

Примечания. 2 Этот стих помещен здесь не как продолжение темы, но по структурной его связи со ст. 1: оба используют сравнения из мира природы, в обоих встречаются слова «как» и «так», что не характерно для сравнений в этих главах. Поскольку слово обладает мощной действенной силой, особенно в молитве, в формулах благословения или проклятия, которое неизбежно должно свершиться, то для успокоения читателя здесь разъясняется, что «незаслуженное проклятие» бессильно.

26:17 — 27:22 О дружбе. И снова (см.: 17, 20–21) речь идет о конфликтных ситуациях. Они могут возникнуть из–за плохого характера, предрасположенности к ссорам (21), а также из–за глупой шутки, которая может зайти слишком далеко (18–19). Верный способ избежать раздоров — заставить «наушников» прекратить сплетни (20), хотя это легче сказать, чем сделать (22). Лучше не вмешиваться в чужую ссору (17).

В 26:23—28 рассматривается тема лицемерия в отношениях между людьми (см.: 24, 26, 28). Звучит призыв к осторожности: за дружественными словами могут скрываться неблаговидные мысли. Благоразумный человек должен анализировать происходящее, чтобы распознать обман (23—26а). Тайная ненависть неизбежно откроется, и обманщик будет публично осужден; его ожидает много неприятностей (26б–28).

В 27:1–27 содержатся различные высказывания, которые касаются обычных человеческих взаимоотношений. Вначале (1—2) дается предостережение против двух видов хвастовства, при этом в данном контексте ударение падает на второе, больше связанное с межличностными отношениями (ср. также ст. 21 и 18: практические замечания по поводу приобретения хорошей репутации). Далее следуют предостережения относительно досады на гнев глупца (3; ср.: 11 — 12, 22), а также относительно ревности, которая может даже превосходить по своей силе ярость (4), и о пагубности алчности (20).

И вновь рассматривается тема дружбы; высказывания подчеркивают положительную роль честного обличения со стороны друга в отличие от «скрытой любви», не способной высказать горькую правду (5), или вражды, таящейся под личиной любви (6). В ст. 7 и 9 говорится о преимуществах истинной дружбы, при этом отмечается, как легко обмануться человеку посулами ложного друга (6б). Дружеские взаимоотношения обостряют нашу проницательность (17), и в ст. 19 звучит мысль, что, изучая других, мы можем глубже познать самих себя. Ст. 15–16 перекликаются со ст. 9 через связующее слово масть (т. е. благовоние). Для характеристики сварливой жены используется меткая метафора капели (15), оттеняющая сравнение с благовониями, которые благоухают, когда любовь есть, а когда она уходит, то неуловимый аромат ее нельзя восстановить, как запах духов.

Дружба приносит много радости и приятных минут, особенно подчеркивается сладость совета сердечного друга, помогающего нам справиться с заботами (9). Часто в дни бедствий мы находим опору и поддержку у соседей и друзей, и нам не надо отправляться в дальние края в поисках утешения у родственников (10). Дружба нуждается в защите (14), но излишняя демонстрация дружбы может привести к обратным результатам!

Отношения с ближними — постоянная тема Книги Притчей. Эти отношения необычайно важны для установления здоровой атмосферы в обществе, но особенно — для каждого отдельного человека в трудную для него минуту (14:21; 27:10); и как плохо, когда они извращены (см.: 16:29; 25:18; 29:5). Каждому необходимо избегать действий и поступков, разрушающих добрососедские отношения: ставить свои личные интересы выше милосердия и понятия о долге (3:27, 28; ср.: 14:20; 21:10); необдуманно давать финансовое поручительство за другого (6:1—5); причинять зло ближнему, который доверяет тебе (3:29); беспричинно затевать ссоры (3:30); флиртовать с женой соседа (6:29); лицемерными словами губить соседа (11:9), публично унижать его (11:12); необдуманно поручаться за другого (17:18); давать ложные показания в суде против ближнего (24:28); поспешно вступать с тяжбу (25:8); распространять сплетни о соседях (25:9–10) и более того — злоупотребляя их гостеприимством (25:17), совершать злые шутки над ними (26:18—19); раздражать своего друга неумеренными славословиями в его адрес (27:14).

Примечания. 27:13 См. коммент. к 6:1—5. Но здесь изречение связано со ст. 2 (через слова чужой — чужого). Это предостережение от излишней доверчивости к словам людей (2), которые хотят завоевать наше расположение.

27:23–27 Забота об имуществе. Владелец имущества должен пользоваться его благами, памятуя при этом, что благоденствие не вечно (24). Необходимо поэтому быть рачительным хозяином, заботиться о своих стадах, которые дают все необходимое для пропитания, изготовления одежды и приносят материальный доход (26—27). Хороший уход за скотом (23) и правильно организованное земледелие (25) позволят хозяину получать два урожая в год.

28:1—18 Праведность, мудрость и религия. В гл. 25 — 27 в яркой образной форме представлена тема праведности и нечестия, отношений с Господом. В гл. 28 — 29 вновь в центре внимания нравственные и религиозные проблемы. Здесь много высказываний о Боге (5), о праведности и порочности (6, 10), о грехе (5) и несправедливости (3), о нарушении нравственного закона (2), о честности и мудрости (2), развращенности (2) и беззакониях (3) и о многом другом.

Таким образом, излюбленная тема Книги Притчей о связи нравственности и мудрости здесь снова повторяется. Праведный и нечестивый получают соответствующее воздаяние (28:1,10,18), и даже если это пока не очевидно, праведнику всегда отдается предпочтение перед нечестивым (6). Мудрость — ключ к стабильности государства, но гибельно для страны правление, при котором нарушаются нравственные законы (3: дождь должен благоприятствовать созреванию урожая, а не уничтожать его). Деспот опасен для людей, как дикий зверь (15); он опасен и для самого себя (16—17). Итак, для людей доброй вестью становится та, которая говорит о торжестве праведника, а недоброй — о процветании нечестивого (12; ср.: 28; 29:2).

Здесь также звучит мысль о законе. Закон (тора) означает обучение или наставление, например, обучение или наставление мудрого (1:8; 13:15) или пророка (Ис. 8:16). Однако, что касается Прит. 28:4,7,9 и 29:18, то в контексте нравственных и богословских изречений очевидно, что израильтяне понимали под «законом» обучение закону Моисея.

В основном в притчах разумение или «умение различать» — это атрибуты повседневного житейского опыта — здравый смысл, мирская бытовая мудрость (напр.: 10:13; 19:25). О приобретении знаний и разумении говорится в 28:2,11,16; 29:19. Вместе с тем в 28:5 разумение связано с поисками Бога, а неразумные люди отождествляются со злыми. В ст. 7 разумный сын — это не только сын, послушный своим родителям, но и хранящий закон (ср.: 29:7, где слово «не разбирает» подразумевает не «воспринимает знания»).

Религиозный и нравственный подход к знанию и разумению, отчетливо заявленый в этих стихах, добавляет новые оттенки в понимание этого ряда слов. Духовные и нравственные обертоны звучат даже там, где эти слова имеют, казалось бы, обыденный житейский смысл (см.: 28:2,11; 29:19).

Примечательно, как тексты, построенные по принципу контраста (напр.: 28:4—5), ярко иллюстрируют мысль, что такие понятия, как закон, нечестие, зло, справедливость и поиски Бога, обретают противоположный смысл, если люди игнорируют закон и перестают искать Бога.

В ст. 6–7 такие понятия, как непорочность, развращенность, закон и разумение, рассматриваются в контексте материального благополучия: богатые и бедные в ст. 6, расточительность в ст. 7 и неправедное богатство в ст. 8. Такие понятия, как закон, молитва, праведность и непорочность, оттеняют друг друга в ст. 9–10, а грех (преступление), раскаяние, милосердие, благоговение и жестокосердие соседствуют в ст. 13–14.

Примечания. 17 Слово виновный здесь идентично слову неразумный в ст. 16, что подразумевает вину неразумного.

28:19–27 Процветание. Трудолюбие — основное условие благоденствия (19). Но поиски материального благополучия или даже сносных условий существования нравственно порочными путями тщетны и обречены на провал (20—24). Как и в ст. 1 — 18, взгляд на проблему с позиции веры (25) углубляет учение о мудрости: поиски благополучия тоже могут разделить людей, а платить такую цену крайне глупо, потому ключ к достижению благоденствия — это доверие Богу. Полагающийся на собственные силы оказывается глупцом (26). Парадоксально, но отдающий получает в результате еще больше (27). По принципу контраста построены и ст. 24—26, где встречаются вместе противоположности: зло/грех, доверие, Бог, глупость и мудрость. Мудрость здесь снова окрашена в тона духовности и нравственности. Мудрость и доверие Богу вместе противостоят самонадеянности.

28:28 — 29:27 Власть и праведность. Здесь снова мы встречаем суждения о природе и плодах праведности и нечестия, в частности, о влиянии их на жизнь общества и его руководителей. Процветание праведных и отстранение от власти нечестивых в интересах всего общества (28:28; 29:2) и во благо самим нечестивым (29:1). Справедливый правитель укрепляет стабильность в стране (4) и способствует упрочению собственной власти (14). Влияние нравственно развращенных людей ведет к беспорядкам, отсутствию согласия среди людей (8—9), а если дела правителя свершаются в атмосфере лжи, то его подчиненные вольно или невольно вступают на этот путь (12). Необходимо осознать, что возвышение и падение часто сопутствуют одно другому (23). Правители должны быть особо внимательными к нуждам людей (7). Праведность идет рука об руку с мудростью и приносит радость (3), помогает осознать необходимость самоконтроля (11), дисциплинирует (15, 17, 19) и возбуждает отвращение к злым деяниям (27).

Правители должны противостоять нечестивому, который не проявляет заботы о нуждающихся (7), и одновременно поддерживать непорочного, когда тот подвергается нападкам (10, 27), а также обличать тех, кто опрометчиво дает волю своим чувствам (20, 22) или лестью губит друга (5). Но все они в итоге получат по заслугам (6, 16).

Мудрость и нравственные идеалы правителя, реализуемые в обществе, как и другие аспекты мудрости и морали, рассматриваются здесь через призму веры. Напоминание о том, что Бог — Творец и угнетенных, и угнетателей, для одних представляется утешением и поддержкой, а для других вызовом (13). С богословской же точки зрения, оно подтверждает обетование царю, что справедливое отношение к бедным послужит укреплению его власти (14).

Стабильность общества зависит от способности его членов воспринимать откровение свыше и от их послушания закону (18). Откровение — это термин, указующий на пророческое учение о Боге, Его воле и намерениях (ср.: Ис. 1:1). Фраза без откровения свыше здесь означает игнорирование Божьего слова (факт существования откровения не препятствовал людям отвергать предписанные им ограничения, как свидетельствуют об этом пророки). Это изречение в притчах стоит особняком, здесь закон и пророки составляют единое целое как ключ к благословению и упорядоченному устройству общества (в ст. 18 обе части в совокупности подразумевают «благословение соблюдающему закон»).

Это замечание побуждает нас рассматривать слово понимает в ст. 19 в смысле духовного разумения (см.: 28:1—18). Конец этого стиха указывает, что духовного–то разумения здесь и нет. Существует соблазн сделать таких людей, как вожди и правители, средоточием нашего страха или, наоборот, нашего доверия, нашего упования на их действия и справедливость, вместо того чтобы иметь страх Божий и на Господа возлагать все упования и надежды, ибо Он — Верховный источник всех благословений (26–27).

Примечания. Ст. 3 перекликается со ст. 2: радует — веселится. Здесь подчеркивается, что мудрость, как и праведность, может быть источником радости для людей. 24 Соучастник не может выступать в качестве свидетеля, а поскольку он не сообщил о преступлении, то должен разделить вину с преступником (ср.: Лев. 5:1).

30:1—33 Слова Агура

30:1—9 Вступление. Мы ничего не знаем ни об Агуре, ни о Иакее, Ифииле и Укале (1), разве только можем предположить (см. коммент. к 31:1), что они не были израильтянами. Эта таинственность привлекает особое внимание к посланию Агура (2—4). Мы уже отмечали, что в притчах преимущественно рассматриваются нравственные нормы практического поведения и отсутствуют поучения обобщающего плана на тему жизненного устройства и деяний Божьих, тогда как и это все не лишено таинственности, причем в гораздо большей степени. Здесь эта мысль выражена совершенно отчетливо. Поначалу может создаться впечатление (2—3), что проблема состоит в отсутствии у Агура высокого интеллекта, но уже в ст. 4 становится очевидной ироничность его вступительного высказывания. Он единственный, кто открыто объявляет о своем невежестве, о том, что он, как всякий смертный, не в силах проникнуть в тайны мироздания Божьего.

Ирония на этом не кончается. В ст. 1 его высказывания названы вдохновенными изречениями, то есть речь как будто идет о словах пророческих, от Бога (ср., напр.: Ис. 13:1), и вместе с тем еврейское слово масса (изречение) может означать название страны на Аравийском полуострове, которая упоминается в Быт. 25:14. Эта ироничность звучит и в ст. 5—6. Хотя Агур и полагает, что ни он, ни кто–либо другой не привнесли небесных знаний на землю, он в то же время подразумевает, что есть слова от Бога, и эти слова особые — чистые и абсолютно надежные, и их надлежит принимать, ничего не прибавляя и ничего не убавляя.

Вступление завершается молитвой Агура, в которой он просит Бога избавить его от лжи и суеты, а также от двух крайностей в жизни: нищеты и богатства, потому что он видит опасности, таящиеся в них. Он напоминает нам, что когда в притчах говорится о богатом и бедном, — а эта тема многократно повторяется в книге, — то речь идет не только об этих двух группах людей, ибо большинство принадлежит как раз к промежуточному социальному слою. Агур хотел бы быть среди этого большинства. Благоговейное понимание тайны жизни и тайны Божества (Агур называет Бога израильским именем Яхве) сближает его с Екклесиастом (см.: Екк. 7:16–18).

30:10—17 Высокомерие. Здесь выделяются три близких по теме группы изречений. Тема проклятия связывает изречения в ст. 10 и более «длинные рассуждения» в ст. 11–14. В ст. 10 высказывается предостережение против вмешательства в дела других людей, так как это может обернуться против того, кто это делает. Далее в 11 — 14 каждый стих описывает категорию людей, которые подлежат осуждению из–за своей самонадеянности и высокомерия. Эмоциональное напряжение внутри каждого изречения как бы нарастает и часто достигает кульминации в конце стиха; а ст. 14 вдвое длиннее других, в конце его наблюдается обратный скачок к ст. 7–9, где говорится о нищете, хотя и другими словами. Далее ст. 15а, говоря о ненасытности человеческой натуры, плавно перетекает в ст. 15б—16, тогда как ст. 17 возвращает нас по кругу к началу, к ст. 10.

30:18–33 О четырех вещах. Упоминание о трех и четырех «ненасытимых» в ст. 15б—16 предваряет четыре притчи (18–33), где тоже используется прием «числового параллелизма» (см. также: 6:16—19). Кульминация в первой из них (18—19) приходится на последний из перечисленных путей: на путь «мужчины к девице», который имеет нечто общее с таинственностью трех других, описанных в ст. 18—19а. Высказывание в ст. 20 стоит несколько особняком, но вполне вписывается в данный контекст, а также позволяет замкнуть круг.

Вторая и третья числовые притчи (21–23 и 24–28) построены не по принципу нарастания напряжения. Сначала представлена судьба четырех человек, их неожиданный успех, но все может оказаться довольно плачевным. Эти и другие персонажи данной главы изображены несколько иронически. В ст. 23а речь, по всей видимости, идет о женщине с дурной репутацией, которой удалось–таки «подцепить» мужа, а в ст. 23б, вероятно, о служанке, которая родила ребенка, тогда как госпожа ее осталась бесплодной. Далее следуют четыре примера из жизни животных и насекомых, которые иллюстрируют необходимость и пользу мудрости, энергии и целеустремленности. Человек должен учиться мудрости и у природы тоже.

В четвертой притче (29–31) в образах животных иносказательно представлены реалии человеческого мира, высказана мысль о значении верховной власти царя — мысль, которая становится очевидной лишь в конце притчи. Царь не без иронии представлен не только в образе льва, но и коня и козла. Но его статус остается при нем. В ст. 32—33 высказано предостережение против заносчивости и необоснованных претензий. Сбивание, толчок и возбуждение передаются в оригинале одним еврейским словом.

31:1—31 Слова царя Лемуила

31:1—31 Вступление. О Лемуиле, как и об Агуре, нам ничего не известно, кроме его имени, и если он был царем, то, конечно, не израильским. Слова Лемуила — «вдохновенные изречения», как и притчи Агура.

31:2—9 Три наставления. Мать Лемуила наставляет своего сына об опасностях, связанных с женщинами (2–3; ср. с гл. 1 — 9). Вероятно, она дала обет Богу при его рождении (ср.: 1 Цар. 1:11,27—28). Затем мать предостерегает Лемуила от употребления крепких напитков, что допустимо лишь для простых людей в трудных обстоятельствах, но противопоказано царю, поскольку может помешать ему надлежащим образом исполнять свой долг перед подданными (4—7). И далее звучит призыв к царю не только строго держаться правосудия, но и быть защитником для бедных и беспомощных (8–9).

31:10—31 Добродетельная жена. Ст. 10— 31 часто рассматриваются обособленно от притчей Лемуила. Однако каждая самостоятельная группа изречений в Книге Притчей имеет заглавие, и отсутствие его в ст. 10, возможно, указывает на то, что этот раздел составляет единое целое с изречениями Лемуила. Тот факт, что высказывания Лемуила основаны на словах его матери (1), позволяет рассматривать эту последнюю часть книги как представление женщины о роли женщины. Этот раздел представляет собой акростих из двадцати двух стихов, каждый из которых начинается с соответствующей буквы еврейского алфавита. В искусной поэтической форме выражается глубокое проникновение в суть проблемы. Последовательность изречений носит скорее формальный, нежели логический характер.

Добродетельная жена — хозяйка дома — берет на себя ответственность за пропитание и обеспечение одеждой домочадцев, а также занимается хозяйственными и торговыми делами вне дома. Она опекает бедных и может дать мудрые наставления ближним, а это уже особенности авторитетного наставника (подобно матери Лемуила). Итак, образ, завершающий притчи, перекликается с образом Госпожи Премудрости в начальных главах Книги Притчей (ср. соответствующие выражения в 3:13–18; 9:1–6). Выступая в роли мудрого наставника наряду с мужчиной (напр.: 1:8; 6:20), женщина исполняет замысел Божий, открытый в Быт. 1 — 2, что и мужчина, и женщина созданы по образу и подобию Божьему и призваны вместе осуществлять управление в этом в мире от Его имени. Призыв реализовать свое назначение обращен и к мужчинам, и к женщинам.

Мать Лемуила (как мать монарха, она облечена весьма значительной политической властью) побуждает добродетельную женщину к разносторонней деятельности и призывает ее не ограничиваться ролью, предназначенной ей в патриархальном обществе. Мужчину обычно не нужно подталкивать к выполнению своего жизненного назначения, тогда как женщина часто довольствуется ролью добропорядочной жены и хозяйки, которая нередко предписывается ей обществом и которая не позволяет ей реализовать свои дарованные Богом способности. Конечно, есть и другие аспекты видения роли женщины в Священном Писании (напр., отраженные в Песне Песней), но и этот аспект чрезвычайно важен с точки зрения замысла Божьего.

Достойная женщина пользуется заслуженным уважением и почтением у своего мужа и детей, а также в обществе, и не в последнюю очередь потому, что в основе ее добропорядочной и успешной жизни лежит ее преданность Господу.